То ли сам Камень убрать, то ли уничтожить тех, кто его охранял… Не знаю. Секретная операция. Кто же нам расскажет? А Клементий наш им объяснил, что мы тут уже который век живём! Детей сами учим. И в семье им лучше. И в Зоне никого не трогаем. Поэтому местные никогда на нас в обиде не были. Это раньше, при царе, бедно совсем жили и конокрадством, был грех, промышляли, а при нашей народной Советской власти – ни-ни! И в школе учились, и в колхозах, и на заводах работали… Кузнецы у нас лучшие по всей округе были. И в войне, Великой отечественной, мы участвовали. Почти все молодые мужики там наши навсегда загинули. Ну вот… А тут выброс подошёл, и военные эти у нас и остались переждать его. Потом сказали, что ещё вернутся и займутся нами. А одного своего нам оставили полечить. Тарасом звали. Он из оружия, когда у нас тут чистил, как-то в ногу себе попал, дуралей. Полковник ихний очень злой был, хотел чуть не пристрелить его за это, и нам вот до своего возвращения его оставили… Только не вернулся никто. Слышал, что-то страшное там произошло, и погибли они все… А этот Тарас, поганец, вон племянницу мою, семнадцатилетнюю наивную дурочку, Милку, соблазнил. И что она в нём нашла? До сих пор не пойму… Все у нас против их брака были. Он сам-то никакой был, да ещё и без гроша в кармане… А цыганский зять никому тут не нужен. Клементий вообще Милке сказал, что из табора её выгонит. Так они сами сбежали. Самое нужное только взяли. Потом, мы слышали, они артефактами понемногу промышляли и этим жили. И то благодаря Милке… Та бедная труженица, считай, за мужика у них была. А Тарас только бухал… Да на жизнь жаловался… Потом вот Танюшка родилась. Клементия когда не стало, Ксения попыталась их уговорить домой вернуться, да и я не против был. Только они отказывались. И где живут, никому не показывали, и к себе в гости не звали. Тарас принципиально против был… Гордый, поганец, видишь ли…
– Я понимаю, что тётя Ксения рада правнучке. Но как-то странно всё равно… И вы все – будто президента встретили.
– Скажу тебе, дорогой, потому что ты её спас… Так бы не сказал. Но. Это огромная тайна. Пусть вместе с тобой помрёт? Видишь ли, особенная совсем Танюшка… Ты разве сам не заметил?
– В смысле?! – Француз почувствовал, что у него от волнения неожиданно пересохло в горле.
– А вот ты сам рассказывал, что всю ночь вас в доме мутанты беспокоили, а наутро никого не было. Разве так в Зоне бывает? Ты видел раньше такое?
– Честно говоря, не видел… Я этому и сам очень удивился. Думал, с боем пробиваться будем. А наутро никого не было во дворе…
– А лизунов вы, наверное, потревожили?
– Да, было дело. Автомат мой на них упал, когда мы с Танюшкой с мостка сорвались в воду.
– Ну, вот видишь? Да честно сказать, и мутанты бывают разные. Лизуны, так те, вообще, к болотному миру относятся… К подземному… И с ними совсем другая история…
– Жуть… – содрогнулся Француз, так как вновь живо припомнил, как чудом ушёл от них на болоте. Да и то, вероятно, благодаря только Коле Рифлёному. Царствие ему небесное…
