Забавный каламбур получился бы, однако нигде использовать его не получится. Вероятно, что наши пытаются наносить удары изнутри, но Рим не падает – стоит дальше. Когда же начнётся победоносный марш Америки? Когда… Я смогу задышать свободно, без руки Василевса Первого – дурацкого императора Церистов?” – внезапно к Майку подошёл мужчина преклонного возраста, держа в своей руке билетик. Он добродушно взглянул на блондина, который уже во всём внимании глядел на старичка.
– Американец? – спросил мужчина у стоящего Майкла, а тот пару секунд помолчал и на выдохе ответил.
– Да-да, вы молодцы что нас захватили. Американец я, чего тебе? – недовольно ответил молодой.
– Да-а уж! Ну и поколение пошло. Не признал ты, что ли земляка своего? Я ж, тоже Американец, хэ-хыч! Посадка скоро будет, не знаешь? А то вот, на посту задержали, думал уж что опоздаю. – в ответ старику последовал кивок, а затем и словесное продолжение диалога.
– Успели вы, прямо вовремя: вот и заходят все. – толпа медленно ринулась по трапу, заходя в полу грузовой аэроплан, постепенно располагаясь по местам. Двое тоже пробрались внутрь и уселись в самом конце пассажирского отделения, как оказалось – старик и парень занимали оба места, по соседству. Хоть собеседник в дороге будет, но даже в обратном случае: тоски в душе явно не было бы, Майк уже не раз летал в Рим в одиночку, однако почему-то именно сейчас ему захотелось полететь с кем-то, проводить короткие диалоги, пусть даже и пустые с мелкими изречениями.
Посадка действительно прошла спокойно, уже через двадцать минут аэроплан под речь капитана судна, который с явным итальянским акцентом зачитывал правила, тихонько взлетел на высоту. Да, технологии уж достигли таких масштабов, что новая техника работала почти бесшумно, иногда лишь можно было услышать завывание ветра за стеклом борта. Он ударялся о стекло, а затем проскальзывал по корпусу аэроплана и улетал себе дальше.
Сидящий по левую сторону от блондина старик, усевшись на место, сразу снял шляпу, а присел он позже всех – уже после взлёта. Тот вёл диалог с помощником капитана перед поднятием корабля к небу, кажется это общение оказалось совсем тёплым и живым, почти дружеским или уж если говорить точнее – родственным. Майк не слышал, но отлично видел их разговор и по улыбкам обоих понял мотивы и тон, с каким выражением те общаются и даже их мысли, он кажется видел. Так вот, старик медленно присел и тяжело вздохнул, бегло осмотрев островки торчащих из-за кресел голов, а затем наклонился к сидящему слева Майклу, а он в свою очередь, скорее уж ради приличия, подтянулся ухом поближе ко рту старика.
– Знаешь, всегда эти посудины так дребезжат, когда взлетают. – прохрипел дедуля и гаркнул себе в кулак, отвернувшись вниз, а затем продолжил, чуть вытянув палец в сторону, жестикулируя им. – По десять раз в месяц летая из Канзаса до Италии или Германии, начинаешь потихоньку привыкать, но сам знаешь, грамм негодования остаётся. Всегда негатив остаётся
