события на хуторе, что случилось с Ю.З.? Для этого есть художественная фантазия, но тогда и жанр произведения меняется. Сам Василий Степанович прочитал немало книг о войне. И признавал, что художественная фантазия необходима авторам произведений. Но с оговоркой, что во всем существуют границы дозволенного. И объяснял: если фантазер избирает своей темой чистейший вымысел, позабыв обо всем, то такой труд не несет обществу ничего полезного. Более того, он вреден, так как может сбить с толку молодого несведущего человека. Попадая в трудную ситуацию, этот человек теряется, не находит выхода, так как не приучен терпеть лишения, боль, преодолевать свой страх.
Интересно, что, несмотря на хвалебные отзывы современников о книге Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке», сам прототип главного героя Алексей Маресьев отзывался о ней сдержанно. В одном из интервью он на вопрос журналиста о том, что помогло ему выжить и не впасть в отчаянье после падения самолета, ответил: «Желание выбраться к своим. Желание жить».
На вопрос о чувстве страха сказал: «Страх присущ всем. И если вам кто-то будет говорить, что он ничего не боится, – не верьте. Надо просто уметь побеждать в себе это чувство».
Маресьев не любил, когда его называли «человеком-легендой».
«Я – человек, а не легенда, – отвечал он. – В том, что я сделал, нет ничего необыкновенного. И то, что меня превратили в легенду, очень расстраивает».
Но самое удивительное то, что Маресьев так и не прочитал «Повесть о настоящем человеке». Он сам об этом говорил корреспонденту газеты.
Четкого ответа на то, почему Маресьев не прочитал книгу, героем которой он является, до сих пор нет. Одни литературоведы говорили, что воспоминания о прожитом тяготили его, вторые – вспоминали о его природной скромности, третьи – о лирической линии, появлении вымышленной девушки Ольги, что не понравилось летчику. Мне кажется, главное в том, что Алексей Маресьев почувствовал фальшь в восхвалении его поступков, их мотивация была проще без показного пафоса, без громких слов. Он действительно хотел быть нужен людям, хотел приносить пользу, хотел исполнить свою мечту – летать.
«Если все начинать сначала, я бы снова стал летчиком. До сих пор не могу вспоминать о небе без особых благодарных чувств. У меня самые счастливые минуты жизни связаны с самолетами. Когда после госпиталя в моей учетной карточке написали: «Годен во все роды авиации», я чувствовал себя на вершине счастья».
Написать художественную книгу, которая перекликалась бы с книгой Бориса Полевого, я не мог. И не только потому, что любая копия всегда хуже оригинала. Сейчас другая эпоха. То, что было востребовано в советское время, уже не могло удовлетворить нынешнее поколение читателей. Необходимо было новое, более глубокое психологическое осмысление темы войны. Подсказку дал один из читателей, когда сказал, что о жизни Василия Петрова можно снять увлекательный фильм.
Я тогда
