бывшего колхозного пруда. По его берегам, словно мишени, торчали таблички: «Проход запрещен. Охраняется. Частная собственность».
Воду на плотине новые владельцы перекрыли наглухо. В лог, как при колхозе, она больше не текла, а лишь сочилась. В водоеме разводили рыбу, поэтому, рыбаков и вообще посторонних, к нему не пускали. А раньше, любой пацан, мог приехать на велосипеде с удочкой и смотреть на поплавок пока не надоест. Время от времени, к домику, стоявшему на берегу подъезжали из сельской администрации, да участковый на служебном уазике с нужными людьми в штатском.
Коля сидел на привычном месте, опершись спиною о небольшое деревце, и выбежавший из камыша кобель не зло на него гавкнул, оповещая хозяина о появлении чужого человека.
– Фу! Бача, нельзя! – прикрикнул Василий на пса. Он в тайне гордился, что у него настоящая, охотничья собака, а не безродная дворняга. С породистыми собаками приезжали охотники из города, в камуфляже, антибликовых очках, вооруженные как новый спецназ, мелькающий в новостных сюжетах про Сирию. «Хочешь, не хочешь, а пришлось войска вводить. Самолетами и ракетами не обошлось. Аэродромы с самолетами нужно обслуживать, охранять тоже. Связь. Разведка на дальних подступах. И все это тянется, как ниточка за иголочкой… – подумалось Василию при просмотре очередной передачи о непонятном вооруженном присутствии в чужой стране. – Как нас тогда… Помощь братскому народу… А, какой он, братский, нам был? И эти… такие же: черные, бородатые…
Коля повернулся, и, прищурив глаза, растянул губы в улыбке, довольный уже тем, что его приглашение покурить принято, а значит само-собой, и поговорить. Несмотря на внешнюю печать отшельника, Коля слыл весьма общительным человеком и любил обсудить с хозяевами коров различные стороны происходящего в стране и за ее пределами. Информация влетала в его голову со всех сторон, тщательно, словно винегрет перемешивалась, и затем перевариваясь, обретала новую, зачастую парадоксальную, даже абсурдную трактовку.
– Слышь, Василий! – без предисловий начал Коля, передвигая бейсболку козырьком назад, для лучшего обзора. – А чего ты пса «Бахча» назвал? Вроде кобель у тебя. У меня, к примеру, все коровки на «а» заканчиваются: Зорька, Ночка, Дочка, Дынька, а вот бычки без «а»: Черныш, Буян, Бурый. Как коровку мне в стадо отдадут, хозяевам насоветую, Бахча назвать! – прищурил Коля один косящий глаз, и выражение на его лице сделалось одновременно и веселым, и еще более придурковатым.
– Сам ты Коля – бахча, и вместо головы у тебя тыква. – улыбнулся Василий. – Закуривай. – протянул он открытую пачку. Колины темные пальцы, – большой и средний, – ухватились крупными, выпуклыми ногтями за край фильтра и потянули сигарету. Вследствие тугой зажатости, из пачки показалась вторая, и Коля, ловко прихватив указательным пальцем, выхватил и её, аккуратно пристраивая за правое ухо со словами:
– До пары – чтоб не съели татары!
– Не съест тебя никто Коля, – говорил
