но с темными глазами, скорей всего, шевелюра просто крашеная. Академика, очевидно, тянуло на стройных дам, он не был любителем гигантских задниц и объемистых бедер.
В ту же секунду со двора донесся гудок.
– Это Николя, – обрадовалась Нора.
– Брат приехал, – пояснила Ребекка, – помнишь его?
Я старательно подыграла:
– Видела пару раз, ужасно давно, у тебя вроде три брата?
– Точно, – улыбнулась Ребекка.
В комнату вошел полный мужчина. Я видела Славина только на фото, но сразу поняла, что старший сын похож на отца чрезвычайно: то же круглое лицо, рот с опущенными вниз уголками, идеальной формы нос и довольно обширная лысина. К шестидесяти годам Николай, или, как зовет его Нора, Николя, потеряет остатки волос.
– Где ужин? Всем привет, – сказал вошедший.
– В такую погоду неохота думать о жратве, – резко парировала Аня.
– Ну это вам, хрупким дамам, – ухмыльнулся Николай, – а мне подавай мясо, желательно побольше, с жареной картошкой.
– Фу, – отозвалась Аня, – меня тошнит при одной мысли о говядине!
– Так тебя никто и не заставляет есть, – веселился Николай.
– Знакомься, Коленька, – прощебетала Ребекка, – одна из моих лучших подруг, Лампа.
– Очень приятно, Николай, – сказал мужчина и пожал мою руку.
Минут десять все говорили о жаре, потом перебрались на здоровье…
– Где Лика? – спросила неожиданно Нора. – Право, могла и спуститься, просто неприлично.
– Ей было с утра плохо, – тихо сказала Ребекка, – она после завтрака опять легла. Впрочем, я уходила на несколько часов и не видела, когда она вернулась. Она очень переживает!
– Наша чувствительная, – фыркнула Аня, – посмотрим, как скоро Лика вновь выскочит замуж, попомните мое слово, и года не пройдет. Не похожа она на безутешную вдову, совсем не похожа!
– Как тебе не стыдно, Нюша, – раздался тихий, но четкий голос из самого дальнего угла, где угадывались очертания кресла.
В гостиной горели только два торшера и бра над диваном, лицо и фигура женщины, укорявшей Аню, тонули в темноте.
– Ой, Тамара, не строй из себя святую, – отмахнулась Аня, – сразу было понятно, что наша Ликочка из зубастеньких. Глаза в пол, губки бантиком, а Славой вертела так, как нам и не снилось. Я-то ее давно раскусила.
– Прекрати, – продолжала Тамара, – противно слушать.
– Ничего, ничего, небось в последний раз вместе собрались, – сказала Аня.
– Почему в последний? – удивилась Нора.
– Потому что веселая вдова через полгода вступит в права наследства и продаст этот дом, – припечатала Аня, – и вообще, она нас всех терпеть не может, изображала гостеприимство только ради Славы. Вот, смотрите, сегодня даже не спустилась в гостиную, наверное, решила, что хватит ломать комедию.
– Лике плохо, – ледяным голосом заявила Ребекка, – она плакала всю ночь, утром давление
