перемазанный и грязный, словно кот после прогулок по крышам.
Возвращаясь домой, если он еще вообще в состоянии был говорить, фельдкурат перед сном беседовал со Швейком о высоких материях, о духовном экстазе и о радости мышления, а иногда даже пытался декламировать Гейне.
Швейк отслужил с фельдкуратом еще одну полевую обедню, у саперов, куда по ошибке был приглашен и другой фельдкурат, бывший школьный законоучитель, чрезвычайно набожный человек. Он удивленно взглянул на своего коллегу Каца, когда тот предложил ему глоток коньяку из швейковской фляжки – Швейк всегда носил ее с собой во время исполнения религиозных церемоний.
– Недурной коньяк, – сказал Отто Кац. – Выпейте и поезжайте домой. Я сам все сделаю. Сегодня мне нужно побыть на свежем воздухе, а то что-то голова болит.
Набожный фельдкурат покачал головой и уехал, а Кац, как всегда, блестяще справился со своей ролью. На этот раз он претворял в кровь господню вино с содовой водой, и проповедь затянулась несколько дольше обыкновенного, причем каждое третье слово ее составляли «и так далее» или «несомненно».
– Солдаты! Сегодня вы уезжаете на фронт, и так далее. Обратите же сердца ваши к Богу, и так далее. Несомненно. Никто не знает, что с вами будет. Несомненно. И так далее.
«Так далее» и «несомненно» гремело у алтаря вперемежку с Богом и со всеми святыми.
В экстазе и ораторском пылу фельдкурат произвел принца Евгения Савойского в святого, который будет охранять саперов при постройке понтонных мостов.
Тем не менее полевая обедня окончилась без всяких неприятностей – мило и весело. Саперы позабавились на славу.
На обратном пути Швейка с фельдкуратом не хотели пустить со складным алтарем в трамвай. Но Швейк пригрозил кондуктору:
– Смотри, тресну тебя этим святым алтарем по башке!
Добравшись наконец домой, они обнаружили, что по дороге потеряли дароносицу.
– Неважно, – махнул рукой Швейк. – Первые христиане служили обедни и без дароносицы. А если мы дадим объявление, то нашедший потребует от нас вознаграждения. Будь это деньги, вряд ли бы кто их вернул. Впрочем, встречаются и такие чудаки. У нас в полку в Будейовицах служил один солдат, хороший парень, но дурак. Нашел он как-то на улице шестьсот крон и сдал их в полицию. О нем даже в газетах писали: вот, дескать, какой честный человек. Ну и нажил он себе сраму! Никто с ним и разговаривать не хотел. Все как один повторяли: «Балда, что за глупость ты выкинул? За это тебе всю жизнь краснеть придется, если в тебе хоть капля совести осталась». Была у него девочка, так и та с ним разговаривать перестала. А когда он приехал домой в отпуск, то приятели из-за этой истории выкинули его во время танцулек из трактира. Парень высох весь, стал задумываться и, наконец, бросился под поезд… А вот еще случай. Портной с нашей улицы нашел золотое кольцо. Его предупреждали – не отдавай в полицию, а он ладит свое. В полиции его приняли очень ласково, дескать, заявление об утере золотого
