могилу, обследовали мертвеца, ничего не нашли и дали клеветнику двадцать палок. Так он теперь к вам пришел жаловаться! Видите, сколько на бедную вдову бед свалилось! Заступитесь же хоть вы за меня, господин!
Женщина снова заплакала. Говорила она до того складно, что Бао-гун даже задумался.
– Выходит, возвели на тебя напраслину? – сказал он наконец. – Ладно, иди! О моем решении узнаешь через три дня.
Лю вышла, а Бао-гун вернулся в кабинет и дал Гунсунь Цэ прочесть ее показания.
– Подозрения Чжан Чжи-жэня, пожалуй, не лишены оснований, – проговорил ученый. – Женщина хитрит и не признается, если вы каким-либо иным путем не установите истину.
– Что же предпринять? Ума не приложу!
Движимый желанием помочь Бао-гуну, Гунсунь Цэ тотчас встал:
– Если разрешите, я переоденусь и тайно произведу расследование.
– Буду весьма вам благодарен.
По требованию Гунсунь Цэ Бао Син принес короб для лекарств, дощечку с надписью, какие носят лекари, шелковые туфли и чулки. Гунсунь Цэ переоделся, незаметно вышел из ямыня и направился в Цилицунь. Весь день бродил он по деревне и ее окрестностям, но так ничего и не обнаружил. Время было позднее, и пришлось отправиться в обратный путь.
В селении Юйлинь Гунсунь Цэ решил заночевать, поскольку до Кайфына было еще далеко, и зашел в первый попавшийся трактир.
Не успел он сесть за стол, как во двор ввалилась целая толпа людей – кто пеший, кто верхом. Толстый смуглолицый коротышка стал размахивать руками и кричать:
– Эй, кто тут есть? Живо выметайтесь вон!
– Погоди, четвертый брат, зачем шуметь? – удержал его стоявший рядом человек и обратился к хозяину постоялого двора:
– Нас много, хозяин. В двух комнатах, пожалуй, будет тесно.
Пришлось хозяину подняться наверх, к Гунсунь Цэ.
– Не сочтите за обиду, почтенный господин, но я попрошу вас перебраться в восточный флигель. Эту комнату придется отдать другим постояльцам.
– Хорошо, я перейду, – согласился Гунсунь Цэ.
Его комнату заняли уже известные вам Ван Чжао, Ма Хань, Чжан Лун и Чжао Ху со своими слугами.
Между тем Гунсунь Цэ успел уже выпить целый чайник вина, а закуски ему все не подавали. Вдруг до него донесся громкий голос:
– Боюсь, что он на нас в обиде и не примет. Что мы тогда станем делать, братья?
– Не бойся, брат, – послышался другой голос. – Не такой человек Бао-гун, чтобы нарушить слово!
Тут Гунсунь Цэ не вытерпел, вышел из своего флигеля и обратился к говорившим:
– Простите, господа, вы, кажется, направляетесь в кайфынский ямынь? Могу вас представить, если желаете!
Четверо молодцов встали, а главный из них, огромного роста, обратился к Гунсунь Цэ:
– Кто вы, уважаемый? Присаживайтесь к нашему столу, побеседуем.
– Я служу в кайфынском ямыне, – сказал Гунсунь Цэ. – Нынче господину попалось одно запутанное дело,
