тише, – уговаривала Агнешка, ласково гладя темные, слипшиеся от пота пряди на висках мануса, отдавая целительную силу, что осталась в руках после попытки словника набросить на нее колдовскую петлю. Так всегда бывало – шаркнет по ней чье-то колдовство, и ненадолго остается в теле отголосок чужой силы. Хватит на один удар или, как сейчас, на одно заклятье. Заклинаний Агнешка не знала. Зачем они той, в ком магия не держится. Просто направила зеленые змейки заблудшей силы в висок раненому и пожелала, чтобы утихла его боль. От этого невесомого касания Иларию полегчало, он открыл глаза и попытался улыбнуться. Обметанные губы не послушались, только в синих глазах мелькнула веселая искорка.
Манус попробовал подняться, но Агнешка остановила его:
– Не торопись, рано тебе вставать, – прошептала она, надеясь, что старый словник уже уснул. – Ты был болен, тяжело болен…
Иларий вновь дернулся, и Агнешка уперлась руками ему в грудь, удерживая:
– Помнишь ли, что с тобой случилось?
Веселая искорка угасла, брови мануса сошлись, и тени на исхудавшем лице показались лекарке темнее и гуще.
– Меня ранили? – тихим, хриплым голосом спросил маг.
– Пытали, – с горечью ответила Агнешка. Она замолчала лишь на мгновение, собираясь с силами. Но даже его хватило, чтобы Иларий поднял голову и заметил бинты на руках.
– Мои руки… – словно не веря, прошептал он. – Я ничего не чувствую…
– Иларий, – тихо позвала девушка.
– Или ты не слышишь?! – резко, словно задохнувшись, вскрикнул манус. – Я не чувствую своих рук! Что ты со мной сделала?!
– Не я, – просто ответила Агнешка, до боли сжав кулаки, сдерживая обиду и готовые сорваться с языка неосторожные слова. – Те, кто жег твои руки, гербов на плащах не носят. С них и спрашивай. А моя вина невелика – вылечила твои раны…
Словно опомнившись, Иларий наконец оторвал взгляд от перевязанных ладоней и посмотрел в глаза своей спасительнице.
– Прости… – начал было манус, но Агнешка покачала головой, показывая, что не желает слушать:
– Магию твою я тебе вернуть не смогу. Будет на то Землицына воля – сама вернется. А что руки не слушаются, так это не беда. Вспомнят свое…
И Агнешка, сурово сжав губы, принесла из кухни горшочек, резко пахнувший прелой травой, взяла руки Илария в свои ладони и принялась разматывать новину.
– Повязку пора менять. Не побоишься смотреть, княжий манус?
Иларий качнул головой, откидываясь на своей жесткой постели. Агнешка сняла повязки, зачерпнула горстью зеленоватую мазь из горшочка и щедро покрыла ею ладони мануса.
– Зачем… – словно сам еще не решив, что хотел узнать, спросил Иларий.
– Чтоб шрамов не осталось, – отозвалась Агнешка.
– Зачем… спасла?
– Или ты забыл, я твоя должница, княжий манус, – без улыбки проговорила травница. – Вот и сочлись. Одна малость осталась – на ноги тебя поставить. А там вольному
