Ужасался участившимся в этом году прорывам материи мира, из которых проникали злобные твари преисподней. Сокрушался, что в столице вновь отвергли прошение об освобождении клановых ратников от ежемесячной сдачи донорской крови для Высших королевства. Удивлялся, что в целители теперь идут только девушки, и даже откровенно слабые парни предпочитают боевое направление.
В конце же брат Стар обнаружил предписание от Верховного Инквизитора явиться в кратчайшие сроки ко двору пред тёмные очи предводителя клана «Старый жёлудь», он же правитель королевства Сангвитэрра.
Мастер невольно окунулся в давнишние воспоминания, связанные с королём в будущем, в те времена ещё почти мальчишкой. Окровавленные, изодранные в лохмотья кисти и предплечья по-юношески тонких рук. Сдёрнутый до затылка скальп. Кусок щеки, болтающийся на растянувшейся коже, обнажившей белёсый частокол зубов.
– Найди жёлудь, – хрипящий шёпот из надорванного горла, – хотя бы один, в нём родовая сила…
И непролазный лес, который пришлось преодолевать ползком, взрывая густой валежник обломанными под корень ногтями, добавляя и так израненному телу ещё больше повреждений. И насекомые, впивающиеся сонмом беспощадных жвал, пробирающихся через кожу до самой печёнки. И старый, иссушенный годами дубовый плод под полуистлевшей шляпкой, что за долю секунды тонет в окровавленном ковшике ладони, изодранной в мясо. И собственный стон, когда существо в бессознательном состоянии смыкает острые клыки на запястье, начинает, причмокивая и довольно урча, вытягивать жизненную энергию с хлынувшим из прокушенной вены кровью.
Что могло понадобиться правителю Сангвитерры от старого кожевника? Брат Стар недоумённо пожал плечами. Но нет смысла гадать на желудях. В дорогу, а там ясно будет.
– * *
Норовистый конь всхрапнул, жалобно заржал, словно малый жеребёнок. Он чувствовал опасность, но не мог понять, откуда ждать беду. Из густых зарослей в любой момент мог появиться противник, будь то зверь лесной или исчадие преисподней.
Брат Стар внимательно вглядывался в сумрак леса, ожидая нападения со всех сторон. В мозолистых пальцах привычно вертел речной голыш на тот случай, если пространство разверзнётся межмировой трещиной, откуда в клубах смрадного дымчатого тумана полезут монструозные чудовища – порождения больной фантазии Богов иного мира.
Лес жил своей жизнью, не обращая внимания на существ, так беспардонно ворвавшихся в размеренный распорядок дня. Пение птиц, стрекот многочисленных насекомых, шуршание листвы, скрип и потрескивание засохших ветвей – всё это звучало слаженно, отточено, словно музыкальная симфония, созданная природным композитором.
Окружающая картина разделилась надвое прямо перед бархатным носом жеребца, заставив резко отпрянуть назад. Всадник едва остался в седле, ловко сгруппировавшись и удержав поводья одной рукой.
Пространственная рана расходилась, разъезжалась, словно
