меньше времени проводить дома. Он задерживался допоздна, часто уезжал к друзьям с ночёвкой и стал ещё придирчивее в еде. Яна не задавала вопросов и в его отсутствие ходила тайком на танцы, которые парень не одобрял. Не запрещал совсем, но отказывался туда её возить.
Эта небольшая отдушина грела сердце девушки, позволяла не грустить в одиночестве по вечерам. Кружась под зажигательную испанскую музыку, она думала о том, что Коля когда-нибудь оценит её неконфликтность, покладистость и терпеливость.
Но не случилось. И теперь она одна. Вместе с грудой своих вопросов, надежд и сожалений.
Квартирка была аккуратная, безлико-чистенькая. Особенно обживаться здесь пока не хотелось, зато постоянно хотелось спать. Приходя после работы домой, Яна просто залезала под плед, не принимая душ и не готовя еду, и засыпала. Ей будто нужно было отделить рабочее время, во время которого она была прежней улыбчивой секретаршей в крохотной компании, от времени, когда не нужно притворяться. Просыпаясь через час или два, она ощущала, как неподходящая для сна одежда врезается в тело. Избавлялась от неё и шла принимать душ. Потом ела салат, хлеб и варенье с чаем, после чего залезала в кровать с книгой.
Девушка начинала читать в эти недели разные книги: библиотека находилась всего в двух домах от её хрущёвки. Книги она набирала без особенной идеи, просто снимая привлёкшие её томики с полок с классикой. Проблемы начинались, когда она дочитывала до каких-то моментов в историях, которые как-то перекликались с её жизнью. Стоило появится крупному громкому гусару, он начинал ассоциироваться с Колей, юные робкие девушки сразу же становились ею, а несущие разлуку обстоятельства – их расставанием.
Закрыв несколько книг в самом начале, Яна начала выбирать тщательнее, и спустя какое-то время поняла, что ей нужно. Те размеренные и ненавистные школьникам описания природы, проза наблюдений. Она тогда скучала так же, как и все, находя тексты затянутыми и бессобытийными, и только теперь поняла, зачем они нужны. Пластыри души, милосердие для сознания. Застреваешь в них, погружаясь в подслащённое тихое спокойствие. Это всепрощающая искусственная кома для тяжело больных и разбитых людей. Все эти истории про деревья, рыб и ежей нужны, когда ты хочешь выздороветь, хочешь дождаться момента, когда сердце зарубцуется.
Девушка ждала выздоровления, и сама себе назначив строгий распорядок. Работа, сон, книги, танцы, посещение родителей. Ей не хотелось ничего лишнего, даже встреч с немногочисленными подругами, которые сначала жаждали подробностей расставания, но потом отстали.
Этот режим был расширенной версией лечебных столов, но касался всей жизни. Она запрещала себе фильмы, в которых был хотя бы намёк на романтику. Запрещала плакать и, когда хотелось, начинала делать уборку или растяжку. Получалось почти всегда, но всё же случалось ронять слёзы в ведро с водой или на ковёр.
Мама Яны чувствовала за собой небольшую вину из-за состояния дочери, и теперь она старалась убедить её, что всё к лучшему,
