как вы понимаете, идет о псевдониме.
– Паспорт! – не дослушав, потребовал Миша тоном милиционера, проверяющего документы у лиц кавказской национальности.
– Секундочку! – пискнул бедный гармонист и метнулся в дом.
Миша поспешил следом за ним, не оставляя своего подопечного без присмотра ни на мгновение.
Полузверский покопался в ящике комода и извлёк наконец оттуда свой потрёпанный паспорт. Миша поспешно раскрыл документ. Недогоняев Юрий Андреевич.
– Та-а-ак! – протянул Миша, стремительно деревенея лицом. – Оч-чень хо-р-рошо!
Хотя, глядя на него, трудно было поверить в то, что всё действительно так уж хорошо.
– Ваньку валять вздумали? – зло спросил Миша у Антона Николаевича Иванова, который тоже уже успел войти в дом. – Хиханьки да хаханьки? Весёлую жизнь решили нам устроить? Разыграть московских гостей, да? Не любите москвичей? На посмешище выставили столичных телевизионщиков?
Никакого другого объяснения свалившимся на него неприятностям у Миши не было.
– Ладно! – сказал он, бешено вращая глазами. – Будет вам веселье!
Обернулся к замершему в ожидании дальнейших распоряжений оператору:
– Саша! Неси наш стратегический запас!
Оператор пулей слетал к машине и тот стратегический запас доставил. Четыре бутылки водки. Однодневная норма съёмочной группы, пребывающей на выезде.
– Я не знаю, как вы всё это проделываете, – сказал Миша, обращаясь то ли к гармонисту, то ли к Иванову, – но я точно знаю, что вот он, – ткнул пальцем в грудь гармониста так сильно, что тот едва не заплакал, – никакой не Полузверский, и не Шмудяков, и почти наверняка не Волобуев. И я, Миша Каратаев, гарантирую вам, что любая новая знаменитость вашего района, которую вы мне предъявите, уже не будет ни ухом ни рылом похожа на этого вот идиота!
Опять ткнул пальцем в гармониста. Тот не успел увернуться. Слёзы брызнули из глаз. Бессердечный Миша налил полный стакан водки и протянул его гармонисту.
– Пей!
Перепуганный Полузверский выпил. Миша сразу же налил ему второй стакан.
– А закусить? – просительно промямлил гармонист.
– Обойдёшься! – был ему ответ.
Миша сейчас смотрелся учёным-естествоиспытателем, ставящим самый важный научный эксперимент в своей жизни.
Когда Полузверский выпил и второй стакан, Миша тотчас налил ему ещё.
– Что вы делаете! – всполошился Антон Николаевич, вспомнивший, наконец, что он как-никак чиновник и лицо ответственное, и если что случится на подведомственной ему территории – ему же потом и отвечать.
– Я знаю, что я делаю! – пробормотал в ответ Миша, который и сам до сих пор оставался в крайне нетрезвом состоянии.
Влив в бедного гармониста целую поллитровку, Миша взял тайм-аут. Пока алкоголь делал своё дело, Каратаев подступился к Антону Николаевичу.
– А что? – спрашивал он. – Есть
