поглядывая на длинные, густые волосы мальчика. – Надо бы срезать их и подарить моему лакею для парика.
И сеньоры вновь оглушительно захохотали. Тем временем, Бертан, что стоя на коленях, бережно придерживал обессилевшего настоятеля, в упор уставился на господ. Глаза его потемнели, словно безлунная ночь.
– Маркиз жаждал танцев? – Послышался низкий, глухой, словно из самой преисподней, голос. – Так спляши сам.
И вдруг, к полному удивлению господ, Лавасьер притопнул ногой, взмахнул руками, и начал отплясывать бурре, отчаянно постукивая нарядными башмаками.
Дружки маркиза застыли в изумлении. А Лавасьер продолжал танцевать, словно паяц в балагане, нелепо задирая ноги и прищелкивая пальцами. Глаза его наполнились ужасом, все усилия прекратить проклятую пляску были тщетны. По лицу его градом катился пот, от разгоряченного тела валил пар, но, жуткий танец не заканчивался.
Ошалевшие прихвостни маркиза, очнувшись, попытались броситься ему на выручку, но оказалось, что никто из них не может сдвинуться с места. Ноги намертво приросли к полу. Нижняя часть туловища словно окаменела. И в безуспешных попытках сделать хоть один шаг вперед, они лишь сгибались в поясе, да беспомощно размахивали руками.
Старый настоятель, в испуге смотрел на эту нечеловеческую пляску, но случайно взглянув на Бертана, старик пришел в ужас. Глаза мальчика были черны, как мрак подземелья, и хищная усмешка кривила его губы.
А маркиз все продолжал танцевать. Глаза его закатились, видно было, что силы его на исходе и только смерть остановит жуткую пляску.
– Бертан! – В отчаянии крикнул настоятель! – Очнись, ради всего святого, останови это!
Мальчик вздрогнул, и отец Венсан, с удивлением увидел, что глаза Бертана вновь ясного серого цвета, и злобная насмешка исчезла с лица.
Меж тем, в дровяном сарае, монахи освободили от веревок Жослена. После трех неудачных попыток, парню удалось проделать в крыше дыру, и выбраться из заточения. Теперь ему хватило и нескольких минут, что бы освободить остальных. Прихватив серп, заступ, а то просто увесистое полено, монахи, во что бы то ни стало, решили прогнать непрошеных гостей. Но стоило им подойти к дверям, ведущим в трапезную, как на пороге показались дружки маркиза. Лица их были перекошены страхом, они волоком тащили бесчувственное тело Лавасьера, ежеминутно оглядываясь и вздрагивая от каждого шороха.
Увидав Жослена с серпом в руках и толстяка Армана, с заплывшим глазом, вооруженного поленом, как господа заблеяли словно овцы.
– Смилуйтесь, святые отцы, не лишайте нас жизни! – Голосили Шаброль, Перрен и Ришар. – Дайте нам мирно уйти восвояси, простите, что нанесли урон обители. Вот, возьмите деньги, все, что у нас есть с собой, возьмите! Смотрите, тут полно золотых луидоров7 и серебряных экю, заберите их в плату за разорение. Только позвольте нам покинуть монастырь живыми!
Монахи, оторопев, смотрели на кошели, что знатные господа побросали прямо на землю, на
французская золотая монета
