соскальзывают ниже. Стискивают ягодицы.
– Хочешь? – ещё толчок.
Снова сливаемся дыханием.
– Хватит, блядь!
– Ну так запомни, Северов, – шёпотом ласкаю его губы, – ТЫ этого, – качаю бёдрами, – никогда не получишь!
И кусаю его за губу. До крови.
Вылетаю на улицу с такой скоростью, которую только гоночные болиды разогнать способны.
Что я творю? Мать вашу. Вашу мать! Вашу, сука, мать. Блин! Блин! Блин! Блин! Что на меня нашло?
Бегу, не разбирая дороги. Голова снова начинает кружиться. Перед глазами маячат ворота, за которыми дежурят такси. На таких вечеринках часто подстраховываются. И тут моя спина впечатывается в стену.
Мне не надо оборачиваться, чтобы знать, насколько он в бешенстве. Руки с силой давят мне на живот, вжимая в твёрдый, как камень, пресс. Сердце Северова больно колошматит по рёбрам со спины, в то время как моё отчаянно старается свалить с другой стороны. Его дыхание рывками пробивает мне затылок, превращая и без того кашеобразный мозг в серый кисель.
– Хочешь поиграть? Ну так давай поиграем, идеальная девочка. – резким движением поворачивает меня лицом к себе и с гортанным рычанием впивается мне в рот.
Дыхание тут же улетучивается из лёгких, когда он начинает мять мои губы. От него пахнет алкоголем. А ещё кофе, табаком и корицей. Вдыхаю этот запах, и он оседает на лёгких обжигающим пеплом. Его язык скользит по губам, проталкиваясь внутрь, и натыкается на плотно сжатые зубы. Тогда Артём снова проходит языком, прикусывает нижнюю губу, тут же зализывает и, втягивая в рот, начинает эротично посасывать. Сердце делает ещё несколько ударов и замирает, когда он проделывает то же самое с верхней.
Никогда ещё мне не было так хорошо от поцелуя. В мои вены будто запустили лаву, которая яростным потоком распаляет огонь по всему телу. Внизу живота стягивается уже знакомый узел. Между бёдрами становится горячо и влажно, когда его пальцы лёгкими движениями начинают гладить спину, слегка касаясь. Одна рука проходится по шее, разгоняя электрические разряды по всем нервным окончаниям, и ложится на затылок. Он снова пробегает языком по стиснутым зубам.
– Впусти меня, – выдыхает мне в рот, – маленькая. Моя маленькая девочка…
И я впускаю. Со стоном разжимаю зубы, впуская его язык. Он не спешит. Исследует. Проходится по дёснам, нёбу, царапается об острые зубы. Наши дыхания смешиваются, становясь одним целым. Колени подгибаются, когда он, наконец, касается моего языка. Я бы наверняка упала, если бы Север не прижимал меня так крепко. Я забываю всё что раньше знала о поцелуях.
Мы сплетаемся, танцуем, гладим, изучаем. То слегка соприкасаясь, то взрываясь в яростном сражении. Ладонь сильнее давит на шею, вынуждая выше поднять голову и принять его глубже. Вторая рука сползает по спине, сжимает ягодицы, прожигая кожу, и возвращается обратно. Прикасается к обнажённым лопаткам, по которым тут же расползаются мурашки.
– Моя девочка… Моя… Моя… – то ли рычит, то ли шепчет Северов, двигаясь губами по моей
