и колдунами Белотава был заключен простой договор: каждую десятую луну ему приносили щедрые подношения, а он не нападал на людей в лесу и прилегающих к нему деревнях.
– Мало. Крови мало, – существо говорило в ее голове отрывистыми фразами, и при каждом слове тело Веледары будто пронзывали острые пики. Буковац молниеносно ринулся в сторону ведуньи и стало жадно поглощать дары.
– Сколько есть. Дичи мало в лесу.
– Изничтожу! – рявкнул демон, заглатывая очередное оленье сердце, злобно сверкая глазами на девушку. Его хищный взгляд проникал сквозь кожу и кости в глубины сознания к самой душе, разгадывая все тайны и страхи.
– Я условия выполнила. До встречи! – пролепетала Веледара и выскочила из грота, увернувшись от удара длинного хвоста. Демон мог погнаться за ведьмой и легко настичь ее, но видимо, все же был сыт. Или просто не счел ее достойной пищей.
Гроза встретила Веледару приветственной вспышкой. Что ж, хотя бы лучину тратить не придется. Чтобы сократить путь домой, Велерада решила пойти другой дорогой и двинулась в сторону моря.
Ветки хлестали по лицу, ноги промокли и разъезжались на скользкой почве, а мокрая одежда тянула к земле. Почему вечно ее посылали в лес, ведунья не понимала.
– Тебя они редко трогают. Ты – часть их силы и практически им не интересна, – неизменно отвечала Ендвита. Но с какой стати ее сравняли с лесными чудовищами, Веледара не знала. Может, потому, что она уважала тех, у кого просила помощи и следовала их правилам. Но спорить с верховной ведьмой в любом случае не могла.
Деревья тем временем бессильно склонялись перед натиском стихии, словно поклоняясь ей. В этой атмосфере лес стал местом, где живое и мертвое сливались в одно, где ни одно существо не осмелилось бы выйти из убежища, ибо природа во всей могучей красоте сама превратилась в жуткого монстра, готового поглотить все живое. Веледара осторожно шла по краю леса, а чуть поодаль начинался обрыв, за которым бушевала морская стихия. До спасительного домашнего тепла оставалось немного.
Внезапно внимание девушки привлекло нечто внизу. На пустынном каменистом берегу у подножия высоких скал виднелся драккар. То, что от него осталось.
***
Перун гневался. На родную землю, удобренную кровью и дарами ее верных служителей, попали чужаки. Пытались попасть. Пучины соленой воды, облизывали и жаждали проглотить непокорный драккар. Его высокий корпус казался гигантским призраком, воплощением смертельной силы. Не одну жизнь унести жестокие люди на нем. Теперь они могли расстаться со своими.
Из дюжины ладьей на плаву он остался один. То ли Эгир был благосклонен к воинам на ней, то ли море пресытилась человечьей плотью и теперь просто играло, лениво швываря дракар на валы ледяной воды.
– Одни остались! – перекрикивая стоны ветра, проскрежетал Бёдвар. Опытный мореход и свирепый воин не раз попадал в подобные штормы. Гневом природы его было не удивить.
