ко мне в гости. Это поставит под угрозу все наши жизни.
Эмилия обратилась к индусу:
– Передай, что мы встретимся с ним сегодня в 8 вечера у вокзала, пусть ждёт один на хорошо освещённом месте. Ты приведешь оттуда его в свой дом, где мы будем вас ждать. Мангала, ты должен проследить, что он действительно один, что это не ловушка. Предупредить всех, чтобы были наготове и вооружены, ведь в любой момент возможно придется бежать.
– Все будет исполнено, миледи, – молодой индус поклонился и тихо скрылся.
Леди перекрестилась, поблагодарив за луч надежды, появившийся так вовремя. Мангала приставил руку к своему сердцу ладонью внутрь и кивнул ей, как бы говоря, вот видишь, надо верить, нельзя отчаиваться.
Джон Нортон, сходя с трапа в порту шумного, но сейчас относительно спокойного Бомбея, подал руку своей дочери, Саманте.
Мятежная Индия встретила их теплым солнечным утром, предполагающим тропический зной через несколько часов. Саманта была спокойна и красива, ее светлые волосы были уложены к верху, заколоты сзади, лишь лёгкий ветерок теребил выбившуюся тонкую прядь, на ней не осталось и следа от той исхудавшей бледной девчонки, которая покинула свой дом с мыслью о смерти, теперь лишь грусть светилась в глазах воспоминанием о пережитой разбитой предательством любви. Лицо ее округлилось и немного загорело, небольшие алые губы довольно улыбнулись, встав на землю, и слегка качнувшись от непривычки она села в кэб, ловивших прибывших у "ворот в Индию", возница, старый индус, ловил заработок как мог. Мистер Нортон же напротив, выглядел настороженным и худоватым, хотя и он не был изможден, как полгода назад, но на его висках при лучах солнца отражалась появившаяся седина, проблескивала она и в волосах, и в ухоженной бороде. Распорядившись насчёт багажа, он присоединился к дочери. Несмотря на раннее утро, город жил своей жизнью, набережная кишела смуглыми туземцами, одетых в пестрые ткани. Все было необычно и странно, чужие и непривычные запахи, зелень на разлапистых ветвях деревьев.
– Едем! – Джон хлопнул ладонью по дверце кэба, отчего вздрогнувший индус ускорил лошадь, впрочем, его хватило ненадолго. Неспешно доехав к отелю и подивившись его колониальной архитектуре и узорчатым сводам колонн, отец с дочерью заселились в свой аккуратный номер, с видом на бухту. Расположившись и как следует отдохнув с дороги, пообедав в номере (хотя в отеле был предположительно отличный ресторан) Джон, собрав необходимые документы и рекомендации, оставив Саманту по присмотром расторопных слуг, с трудом выдержавших плавание. Он отправился в администрацию, где и провел остаток времени до вечера. Когда уже стемнело, он вышел из здания, решив пройтись и осмотреться, проклиная бюрократию, царившую в этом учреждении. Одно было хорошо – теперь его примут в лучших местах, не зная ни о чем примут и дочь.
Широкая зеленая улица была хорошо освещена и город казался вышедшим из сказки о волшебстве и джинах. Часы на здании вокзала пробили 8 вечера и площадь перед ним была немноголюдна. Джон смотрел на невидимое им ранее звёздное небо, что сулит оно им в новой
