штукой было заряжено духовое ружье? Прекрасно, миссис Хадсон. Очень благодарен вам за помощь. А теперь, Ватсон, садитесь-ка по-прежнему на ваш старый стул. Мне много о чем хочется поговорить с вами.
Холмс сбросил с себя поношенный сюртук и снова превратился в прежнего Холмса в халате мышиного цвета, который он снял со своего бюста.
– Нервы старого охотника все те же, как и его острое зрение, – сказал он смеясь, после того как осмотрел разбитый лоб бюста. – Удар в середину затылка, и мозг пробит насквозь. Он был лучшим стрелком в Индии, и я думаю, что и в Лондоне найдется немного таких. Вы слыхали его имя?
– Нет.
– Да-да, такова слава. Но ведь вы, как мне помнится, не слыхали и имени профессора Джемса Мориарти гениальнейшего человека нынешнего столетия. – Дайте-ка мне с полки мой биографический справочник.
Холмс лениво переворачивал страницы, прислонившись к спинке кресла и выпуская большие клубы дыма из своей сигары.
– Хорошая у меня коллекция на букву «М», – сказал он. – Достаточно Мориарти, чтобы прославить букву, а тут еще Морган-отравитель, Мэридью, оставивший по себе отвратительную память, Мэтьюс, выбивший мне зуб на Черинг-Кросском вокзале, и, наконец, наш сегодняшний приятель.
Он передал мне книгу, и я прочел: «Моран Себастьян, полковник. В отставке. Прежде служил в 1-м Бенчалорском саперном полку. Родился в Лондоне в 1840 году. Сын сэра Огустуса Морана, кавалера ордена Бани, бывшего британским послом в Персии.
Воспитывался в Итоне и Оксфорде. Принимал участие в Джавакской, Афганской, Чаросеабской, Шерпурской и Кабульской кампаниях. Автор книг „Звери Западных Гималаев“, 1881 год, „Три месяца в лесных дебрях“, 1884 год. Адрес: Кондиют-стрит».
На полях было написано твердым почерком Холмса:
Второй в Лондоне человек по своей вредоносности.
– Удивительно, – заметил я, отдавая обратно книгу. – Карьера этого человека – карьера честного солдата.
– Правда, – ответил Холмс. – До известного момента он поступал хорошо. У него всегда были железные нервы и до сих пор еще рассказывают в Индии, как он сполз в канаву за человеком, раненым тигром-людоедом. Существуют такие деревья, Ватсон, которые растут до известной высоты, а затем в них обнаруживается какая-то непонятная уродливость. То же самое можно часто видеть в людях. Моя теория такова, что личность представляет в своем развитии всех своих предков и что внезапный поворот к добру или злу зависит от какого-нибудь сильного влияния лица из его родословной. Личность является как бы сокращенной историей своей семьи.
– Это несколько фантастическая теория.
– Я и не настаиваю на ней. Какая бы там ни была причина, но полковник Моран свихнулся. Хотя не произошло никакого явного скандала, но он не мог дольше оставаться в Индии. Он вышел в отставку, приехал в Лондон и опять стяжал себе недоброе имя. Как раз тогда его выискал профессор Мориарти, у которого он был некоторое время
