продолжали заниматься своими делами: писать в тетрадях, копаться в телефоне, общаться, крутить ручки.
– Вы серьезно? Думаете, это такое наказание, да? Ошибаетесь. Вы сами себе вырыли яму. Только попробуйте попросить у меня домашку! И не ждите, что я стану после этого организовывать вам дискотеки и походы. И Осенним балом занималась в основном я. Если бы не я, его бы не то что отменили, его бы просто не было! – На последних словах я уже перешла на крик, настолько обозлилась.
Я остановилась у парты Севера, копавшегося в телефоне. Все упорно делали вид, что меня нет, и он тоже, а я никак не могла отдышаться и прийти в себя. А потом я взяла – и смахнула вещи со стола старосты. Вниз полетели учебник, тетрадь. По полу покатились ручки. Север молча все собрал, даже не взглянув на меня. Это было так на него не похоже! Я отступила, плюхнулась на свой стул, взяла телефон и занялась скачкой электронного учебника. Посмотрим, кому этот бойкот сделает хуже. Да вы без меня и дня не продержитесь!
На переменах я копалась в телефоне, снова и снова обновляя новости в соцсетях, где ровным счетом ничего не происходило, просматривала посты, совершенно мне не интересные, писала сообщения, которые тут же стирала, не отправив. Я вышла отвечать домашку и на химии, и на биологии, и на литературе, и везде у меня были пятерки. Я вовсю изображала, что мне нет никакого дела до этого бойкота, гордо и молча пережевывала злость и скрывала обиду. Но обида была. И потрясение.
Как они могли так поступить? И с кем – со мной! Как могла моя Светка? А Толя? Я же всегда давала ему списывать! Юле, Вите и другим помогала с лабораторками, Малика выручала в столовой – давала когда 50, когда 100 рублей, и не всегда он возвращал. Про Ваню я вообще молчу. Я спасла его от бэшек, а теперь он спокойно отвернулся от меня, как все? Я не узнавала одноклассников. Вдруг оказалось, что люди, которых я знаю много лет, совершенно мне чужие. И непредсказуемые. Я всегда выкладывалась ради них. Клянчила нам поездки, дискотеки и праздники. Все на себе тащила. И вдруг выяснилось, что это ровным счетом ничего не значило. Они отвернулись по щелчку. Значит, вся наша дружба была понарошку, у меня здесь нет настоящих друзей.
На одной из перемен Север наконец соизволил посмотреть на меня. Вот он стоит, с непринужденным лицом болтает с девчонками из своей свиты, а затем смотрит на меня. И вот у него уже надменный суровый взгляд судьи. Он уверен, что, став зачинщиком бойкота, поступает правильно.
К пятому уроку обида задушила гордость. Увидев, как Света на перемене куда-то выходит, я направилась за ней. Она зашла в туалет. Я влетела за ней и захлопнула дверь. Света обернулась.
– Тут никого нет, – сказала я. – Так что перестань делать вид, будто я невидимка. Что происходит, Свет? Что за цирк вы устроили? – Я заметила, что Света смотрит на дверную ручку. – Я не выпущу тебя, пока мы не поговорим.
Вид у Светы был беспомощный. Она колебалась: нарушить бойкот или нет? Наконец она тяжело вздохнула и решилась все мне объяснить.
Урок 9
Правовой статус изгоя
