не за что извиняться.
Я сделал глубокий прерывистый вздох.
Он продолжил:
– Иногда родители считают, что имеют право влезать в частную жизнь своих детей, оправдывая свое поведение «заботой», – он нарисовал в воздухе кавычки.
– Не понимаю, – покачала головой я. – И, наверное, никогда не смогу её понять.
– Сможешь, когда сама станешь матерью, – произнёс он ровным и сдержанным тоном.
Я передёрнула плечами, а затем ответила резко и холодно:
– Я сделаю всё, чтобы не стать такой, как она.
Горькая усмешка тронула уголки его губ. Я ждала, что Гарри что-нибудь скажет, но он продолжал молча рассматривать меня задумчивым взглядом.
– Что? – не выдержав, спросила я.
Я понятия не имела, почему продолжала вести этот диалог. Мы с Гарри были совершенно незнакомы, и он не понимал, что творилось в моей душе, а нравоучения – это последнее, что я сейчас хотела слышать.
– Ты напоминаешь мне… – он замолчал и откинулся на спинку скамейки.
– Кого?
– Меня.
Я вопросительно подняла бровь.
– Я был сложным подростком, – спокойно ответил он. Однако я заметила, как его тело напряглось.
– Был? – я улыбнулась. – Сколько тебе лет?
– Месяц назад мне пришлось повзрослеть, – его губы изогнулись в едва заметной полуулыбке, хотя глаза остались грустными. – Переосмыслить множество вещей.
– И что же тебя подтолкнуло к этому?
Гарри приоткрыл рот, но не произнёс ни слова. Вместо этого он снял с плеча чёрный рюкзак и достал оттуда мой дневник.
На мгновение я потеряла дар речи.
– Как он оказался у тебя? – спросила я внезапно осипшим голосом.
– Я стоял в толпе, когда твоя мама… – Гарри умолк на полуслове и вздохнул. – В общем, он мне почти в руки прилетел.
Мои нервы натянулись как струны.
– Ты его читал?
– Не люблю копаться в чужих секретах, – совершенно искренне ответил он. – Ты сама мне о себе расскажешь, если, конечно, захочешь.
Четыре стены внезапно начали давить на меня со всех сторон. Вопросы сыпались один за другим. Почему Том не нашёл мой дневник? А если бы он попал в руки к кому-нибудь другому? Где гарантии, что Гарри не читал его?
Мне захотелось выйти на воздух.
– Спасибо, – я выхватила дневник из его рук и встала со скамейки. – Мне пора.
Гарри вопросительно уставился на меня.
– Увидимся завтра, – добавила я и направилась к двери.
– Постой, – услышала я его голос за спиной и поняла, что он пошёл следом.
Мы вышли на улицу. Я прислонилась спиной к стене и приложила ладонь к шее, ожидая, когда мой бешеный пульс замедлится.
За последние два дня я уверилась лишь в одном: когда дела идут хуже некуда, в самом ближайшем
