что, товарищи? – продолжил разговор Чхеидзе, – у кого ещё какие вопросы остались к нашему министру?
– Вы единственный из социалистов находитесь в составе Временного правительства, что вы можете сказать о его работе? – задал вопрос Плеханов.
– Пока, товарищи, вокруг царит форменный хаос, и я приглашаю всех вас войти в состав обновлённого правительства при первой же возможности.
– А такая возможность разве будет? – сразу усомнился в этом Плеханов.
– Да, правительство слабо и противоречиво. Старые разногласия имеют место быть. А, кроме того, товарищи, для каждого из вас не является секретом, что власть в этой стране принадлежит целиком и полностью Петросовету, поэтому грядущие катаклизмы неизбежны.
– Гм, интересное видение назревших проблем, – хмыкнул Плеханов.
– Да, мне нужна ваша помощь, товарищи. И особенно глубокоуважаемого мною Георгия Валентиновича Плеханова, этого истинного светоча учения марксизма. Нашего учителя, почитаемого революционерами всех партий и народов. Человека, который указал на путь, с которого мы никогда не сойдём!
– Гм,– Плеханов не ожидал такого открытого восхваления, но будучи весьма самолюбивым, причём, до болезненного состояния, даже не заметил, как подался на эту ничем не прикрытую лесть.
– И кем бы вы хотели меня видеть в правительстве?
– Я уверен, что вы сможете справиться с любой предложенной должностью, и даже роль Председателя правительства вам будет впору, но боюсь, что другие министры будут саботировать ваше назначение на эту должность и всячески мешать работать.
– Да я бы и сам не согласился. Мне предстоит много работы и власть как таковая меня не прельщает.
– А как вы смотрите на то, чтобы стать обер-прокурором? Наша церковь просто вопиет о необходимости своего обновления. Уверен, на этой должности вы принесёте только благо русскому народу.
– Гм, это трудный вопрос, мне надо подумать над этим. Но всё же, это пока не является насущной необходимостью. Временное правительство не собирается подавать в отставку, а потому я считаю наш разговор исчерпанным и прошу всех здесь присутствующих отпустить работать товарища Керенского. Ведь на нём лежат две горы весьма непростых министерств. Как вы считаете, товарищи?
Ни у кого возражений не нашлось, и после взаимных прощаний и рукопожатий Керенский вышел из помещения библиотеки, с трудом сдерживая рвущееся наружу дыхание и учащенное сердцебиение.
Несмотря на ощутимый холод в Таврическом, Алекс был мокрым, как мышь, и столь же испуган. Он готовился к речи, глубоко заталкивая собственный страх. Но всё равно боялся, его неотступно преследовало ощущение неизбежности расплаты за свои поступки. Первый раунд внутрипартийной борьбы пока удалось выиграть, беда миновала. Теперь можно спокойно вздохнуть и начать реализовывать вторую часть своего плана. Ведь время не ждёт, оно одинаково безжалостно ко всем людям.
***
Выйдя
