например, и не только они.
– Это не мои газеты, это моих товарищей по партии, – отмахнулся от этих обвинений Керенский. – Мне же нужна моя собственная газета, которая бы излагала то, что я считаю нужным доводить до простого народа, и не только.
– Боюсь, я не смогу вам в этом помочь.
– Не горячитесь, Михаил Осипович. Ваша газета будет исключительно патриотической направленности. И вы сможете в ней излагать свои собственные мысли, а не только мои. Я вам это не запрещаю.
– И всё равно, зная вас, я не смогу соучаствовать в развале России.
Керенский вздохнул.
– Ценю вашу прямоту. А с чего вы взяли, что я собираюсь разваливать Россию, Михаил Осипович?
– Судя по предыдущим действиям, у вас именно такая цель.
– Хорошо, я вас понял. Давайте я не буду вас разубеждать своими словами. Лучше всего переменить ваше мнение мне удастся исключительно делами. Вы это быстро поймёте. Я вас ни в чём стеснять не буду, и на первое время обеспечу денежными средствами. Дальше, надеюсь, вы сможете перейти на самоокупаемость. А, кроме того, я не собираюсь афишировать своё присутствие в этой газете. Даже статьи, которые я решу опубликовать в ней, планирую делать под псевдонимом.
– И каким же?
– Ну, скажем, «Гость из будущего».
– Что же, оригинально. А как бы вы тогда хотели назвать газету?
– Ммм, пускай будет… Нужно понятное всем и хлёсткое название. В русском языке много хороших и интуитивно понятных слов, но, к сожалению, они почти все заняты. «Правда» уже есть, «Известия» тоже. Хорошо бы назвать «Родиной», но и это название уже есть. Тогда пусть будет «Глас народа». И понятно, и хлёстко, как вам?
– Неплохо, но вы должны знать мои убеждения.
– Это какие же?
– Я за Россию, за русских!
– В смысле? – Керенский удивился такой постановке вопроса.
– Меня называют русским националистом и это в высшей степени так. Я не боюсь замалчивать эту проблему.
– Вы что имеете в виду? – снова не понял Керенский.
– Понимаете, нация – это когда люди чувствуют себя обладателями своей страны, её хозяевами. Но сознавать себя хозяевами могут только граждане, люди обеспеченные в свободе мнения и в праве некоторого закономерного участия в делах страны. Если нет этих основных условий гражданственности, нет и национальности.
– Гм, – Керенский не знал, что сказать на эти слова.
– Вы ведь умный человек, господин… О! Простите, товарищ Керенский! Государство принадлежит тому народу, душа и тело которого вложены в территорию. Если мы будем представлять инородцам равные с нами права, то они будут использовать их не для обустройства общего дела, а в интересах своих собственных дел. При этом они будут для этого устройства всячески разобщать основной народ, оставаясь между собой тесно сплочёнными в общины, диаспоры и прочее.
Керенский задумался. Он никогда не слышал о Меньшикове. Да
