каналами.
Отец говорил, что греть можно на сковороде, стирать руками, а новости узнавать из газет или от соседей. Ему было легко говорить, весь готовкой и стиркой занималась мама, а на нём оставалась миссия узнавать новости. Он не видел, как кожа на маминых руках лопалась и шла волдырями кожа от разъедающих порошков, и как каждый раз она скоблила эту грёбанную сковороду. Я не стал великим спортсменом, как мечтал папа, не стал инженером, как хотела мама, но стал собой благодаря воле отца и жертвам матери. Тогда я ещё не знал, что это психотерапевт посоветовал родителям занять меня физической нагрузкой. «Ребёнок должен устать и крепко спать всю ночь без кошмаров. Попробуйте вот с этими таблетками».
– Давай ещё раз! – и Алан оттолкнулся ногами от земли, схватился за перекладину так, что пальцы побелели, но продержались целых 6 секунд! Это был его новый рекорд.
Алан тёр покрасневшие ладони о штаны и, я полагаю, ему вообще не нужны были подтягивания, ему нужен был друг. Отдышавшись, он достал бумажку и маленький карандаш с заднего кармана шорт.
– «Послушай, брось идею с заброшенной столовой», – он показал мне бумажку и сложил руки в молитве.
– Почему?
– «Я давно здесь, я говорил. И одна девочка уже пыталась узнать, что внутри, она говорила, там горел свет или что-то вроде того. Говорила, что видит призрак поварихи».
– Я тоже видел его! И да, там горят свечи! – Алан вытаращил на меня глаза, а потом быстро начёркал:
– «ТАМ ТЕМНОТА. ЭТАЖ ЗАБРОШЕН И ЗАПЕРТ. ТАМ УЖЕ МНОГО ЛЕТ ХОРОНЯТ ХЛАМ!»
И я вдруг вспомнил слова Сьюзен, она сказала: «там даже лампу вкрутить не соизволили». Ноги подкосились, и я сел на траву, схватившись за голову.
– Что случилось с той девочкой, Алан, что с ней?
– «Её косичку с окровавленным скальпом нашли в пакете со сладостями на завтраке. Это было 2 года назад»
– Но тогда бы лагерь закрыли?
Алан закатил глаза и написал:
– «У нашего директора слишком много денег, чтобы эта новость вышла за ворота лагеря. Я больше ничего об этом не знаю, извини»
– А ты видишь этот свет? – Алан потупил взгляд и написал только:
– «Оставь эту идею пока не поздно».
Я зашёл в девчачью комнату и в нос ударила трель сладких ароматов.
– Все гуляют, а ты тут… что это у тебя? – Спросил я у Джейн, она сидела на своей койке и с возмущенным видом перебирала какие-то маленькие бумажки.
– Валентинки, – сухо ответила она, – сегодня в лагере объявили очередной день глупости. «День тайного Валентина». Представляешь, пришла из утреннего душа, а у меня на тумбе три валентинки. И какой смысл в их анонимности? – она вздохнула и швырнула в угол криво вырезанные сердечки.
– Я не слышал об этом.
– Да? А я думала среди них точно есть твоя, – Джейн врала, я понял это по её хитрой улыбке. – Брось, Каспер, я знаю, ты слишком
