поездов технический персонал, стоя на рабочей люльке, монтировал новое время отправления поездов со станции Ростов-Главный СКЖД. Тут перед Виталиком мелькнули сотрудники милиции, спешащие спасать девушку, к животу которой приставил пистолет уроженец Чечено-Ингушетии, увидевший впервые в своей жизни на запястье часы «Чайка» и предсказуемо пожелавший забрать их себе.
Наконец Виталик с отцом выбрались из здания вокзала. На выходе из него висел выцветший плакат, жизнерадостно гласивший: «Пусть крепнет и процветает наша великая советская Родина – оплот мира, демократии и социализма!». Вот только увиденное вокруг сильно разнилось с этим лозунгом. Виталик уже увидел результаты введённой народу инъекции перестройки, причём в низменных её проявлениях, романтику «уезда за границу» с концами и ненавистью к своей стране. Все вокруг ходят в варёных джинсах и куртках, прямо как из писем Ванька, часто плюют на асфальт и флегматично поглядывают вокруг. Много кто ходит короткостриженым в стиле «бокс» или «полубокс», как будто только вернулся из армии или тюрьмы. Много ларьков с надписями на смеси английского с суржиком; газеты с практически обнажёнными женщинами: «change of wind» принёс и сюда эротику Запада; базарная брань да ругань, которой не слышал ранее. Куда смотрит милиция? Новые запахи – жареные пирожки вперемешку с табаком, мочой и выхлопными газами.
Да, вот она, из ряда вон выходящая советская действительность, отличная от того, что вещали по телевизору и печатали в колонках газет. Виталик предполагал, что будет что-то подобное, но не настолько же. В СССР шла своя холодная война, только гражданская, как в одноимённой песне Игоря Талькова. Это всё олицетворяет неизбежные перемены, чьи шестерёнки уже неустанно начали своё движение. Тут следует сразу оговориться, что на фоне происходящего в отдельно взятом городе вы вполне способны судить и полностью о стране, если, конечно, этот город не Москва или вернувшийся к первоначальному названию Санкт-Петербург.
Через пару сотен метров, у здания автовокзала, где по совместительству были остановки общественного транспорта, картина не сильно изменилась: бойкая торговля цыганок украшениями, внешне напоминающими ювелирные, то есть золотые, но на самом деле из «кастрюльного» золота, сваренного из самоваров; толпа зевак, ожидающих своего рейса автобуса, а в центре игра в напёрстки. Вот три стаканчика, вот поролоновый мячик. Ряженые ребята в толпе с крупными ставками и выигрышами, отчего у других зажигается азарт тоже попробовать. Крепкого телосложения ведущий созывал сладкими частушками:
– Не уверен – не играй, а уверен – не зевай!
Виталик засмотрелся, пытаясь уловить манипуляции рукастых фокусников и, параллельно, наблюдая за отчаянием, страстью, победным куражом и горечью поражения – и всё это за несколько минут. Но тут отец схватил его за руку, резко одёргивая:
– Уйди,
