русские саги, по-видимому, древнее исландских! Исландский рассказ о том, как Гаральд Смелый взял в Сицилии один город с помощью птиц, относит событие к половине XI в., а русская сага об Ольге и Коростене говорит о половине X в. Кто же у кого заимствовал предание? Вопрос еще более усложняется, если обратить внимание на восточные сказания, по которым войско Чингисхана таким же способом взяло один неприятельский город. Сходные мифические мотивы можно встречать и постоянно встречаются не только у родственных народов, но также у народов весьма отдаленных друг от друга. Между тем у нас есть целые ученые трактаты, толкующие о заимствовании русскими песен, сказок и пр. то с востока, то с запада. Остается только предположить, что и весь русский народ откуда-нибудь заимствован! Народ, который своею многочисленностью и своеобразным характером издавна поражал иноземцев. В половине XII в. Матвей, епископ Краковский, выражается таким образом: «Русь – это как бы особый мир; этот русский народ своим бесчисленным множеством подобен звездам небесным» (см. Белевского – Monumenta. II. 115 и 16 с.).
V
Новгородский оттенок легенды о призвании князей
Откуда взялась легенда о призвании князей, и о призвании именно из Скандинавии?
Известно, что средневековые летописи любили приписывать своим народам какое-нибудь отдаленное происхождение, и притом льстящее народному самолюбию. Например, франки выводили себя от Энеевых троян, бургунды от римлян и т. п. Но самым обычным приемом было выводить народы из Скандинавии. Так, Иорнанд производил готов из Скандинавии и назвал эту страну vagina gentium. Павел Диакон производит оттуда же лангобардов. Видукинд сообщает мнение, которое оттуда же выводит и саксов. К готским народам некоторые летописцы причисляют вандалов, герулов, скиров, ругиев, бургундов и алан (см. Mem. Pop. Стриттера. Т. I). Если принять скандинавское происхождение готов, то выходит, что и эти все народы ведут свое начало из Скандинавии. Очевидно, происхождение из далекого полумифического острова Скандии приобрело особый почет, сделалось признаком какого-то благородства. Если принять в соображение, что сами скандинавы выводили своих предков с берегов Танаиса, то получим следующую несообразность. Готский народ успел из Южной России переселиться в Скандинавию, там размножиться, оттуда вернуться в Южную Россию и здесь уже с III в. явиться господствующим народом. А между тем сама Скандинавия, эта воображаемая vagina gentium, извергавшая из своих пределов целые народные потоки, без сомнения, в первые века нашей эры была пустынною страною, изредка обитаемою финнами и лопарями, по берегам которой еще только зарождались германские колонии, приходившие с южного Балтийского поморья.
Этот столь распространенный обычай выводить своих предков из Скандинавии, по всей вероятности, отразился и в нашем летописном предании о выходе оттуда Варяжской Руси. Но как мы видели, все убеждает нас в том, что отечество руси было не на севере, а на юге;
