о произошедшем, сообщил о дате прилёта Лициниану, Юлии и друзьям и на вполне заслуженном основании предавался отдыху в компании общительных и интересных, в отличие от военных, сотрудников госбезопасности, поведавших мне множество занятных историй из службы. По удачному стечению обстоятельств на борту я встретился с одним гражданином, открывшим для меня в новом свете некоторые проблемы, о которых я никогда не задумывался. Это был научный сотрудник какого-то института лет шестидесяти, возвращавшийся из командировки, звали его Евгений Логвин. Я не стал допытываться, где он работает и чем именно занимается, но с удовольствием послушал его рассуждения, которые он вёл в контексте научной обоснованности жизни в её метафизическом понимании. Как-то в беседе я с сожалением заметил, что есть определённые, можно сказать, типичные ошибки, которые человек, такое ощущение, как по сценарию должен совершить в течение своей жизни.
– Ты про грабли, на которые мы наступаем, хоть и видим их воочию? – спросил Логвин.
– Да. Почему ребёнок должен обжечься, чтобы понять, что огня нужно бояться. Почему мы понимаем, как прекратить душевные страдания, когда советуем, но не действуем так же, когда сами испытываем эти терзания сами. Почему не слушаем старших по возрасту, думая, что мы-де ловчее и проворнее умом, чем старики, «явно» утратившие чувство современности?..
Логвин, внимательно глядя через иллюминатор на неуловимо приближавшуюся Сармизегетузу, задумчиво ответил:
– Если вдуматься, это свойство человеческой жизни имеет глубочайший философский смысл. Возможно, природа защищает себя таким образом.
– От чего? – поморщился я.
– Например, от неконтролируемой эволюции человека…
Мне тогда эта мысль показалась далёкой от науки, и я ненароком его перебил:
– Это как?
Он посмотрел на меня будто бы свысока, но голос его не выдал кого-либо пренебрежения:
– Очень просто. Ты, вот, знаешь, что человечество до сих пор не побороло вирусы? До сих пор мы не можем уничтожить их или сделать себя к ним не восприимчивыми.
Тут я крепко задумался.
– Не понял, при чём тут вирусы.
– А при том! Ты только вдумайся! – с неожиданным запалом чуть ли не вскрикнул учёный. – Мы постигли гравитацию, мы научились летать меж звёзд, смогли модифицировать своё тело, подстроив его под ускорившийся ритм жизни, но так и не смогли понять, что такое вирусы – не в биологическом смысле, а в сугубо метафизическом. Какова их роль в эволюции, что они собой несут для всего живого, не являются ли они своего рода регуляторами мира живых организмов?
Да, эти вопросы способны вышибить пот.
– Пффф, хорошо, хорошо, только опять же – при чём тут то, о чём я говорил?
– Как «при чём»? При том, что представь, к чему придёт человечество, если у каждого будет всё и сразу. Человеку не нужно обжигаться, не нужно наступать на грабли, он владеет всем житейским опытом предков, по сути, он
