ятые морские звезды. Он научился натягивать толстые канаты, похожие на морских змей, и поворачивать паруса, которые надувались пузырями, держать галс[1] и причаливать к берегу. Этому он посвящал все свободное время. Вот только времени у Родриго было совсем немного. Все дело в том, что его бабку разбил паралич сразу же, как только он записался в яхт-клуб. Она жила с ними, помогла, чем могла, но возраст и тяжелый труд сделали свое дело. Мать Родриго с раннего утра и до позднего времени работала в порту, чтобы прокормить и его и свою парализованную мать. Отца он не помнил – тот оставил его в младенчестве. Мать говорила, что причиной его ухода была ее мать.
Теперь у Родриго настала другая жизнь, не похожая на прежнюю – детскую, беззаботную. У него появились новые обязанности – смотреть за бабкой, так некстати оказавшейся в состоянии полной беспомощности. Вовремя перевернуть, чтобы не было пролежней, унести-принести судно, поменять одежду, вымыть и подтереть – обязанности нехитрые, но неприятные для подростка, совершенно не готового к участи сиделки. Больше всего мальчик боялся, что его мечта из-за того, что он будет мало уделять ей внимания, превратится в чайку и исчезнет на горизонте. Хорошо еще, что старуха была маленькая и сухонькая, почти как одуванчик, Родриго легко управлялся с нею. Ему было жаль ее, она смотрела на него грустными глазами и что-то всегда шептала про себя. Это была молитва, после которой бабка просила перекрестить ее. Парень почти смирился с уготованной ему ролью, если бы не… запах. Это не был запах грязного белья и человеческих испражнений. Никогда Родриго не замечал его, как не замечал всего, что его не касалась – немытой посуды, рыбных очисток и жареной морской снеди с местных рынков, что приносила мать, и все остальных запахов кухни. Родриго знал только один – тот, что был на пирсе. Это был самый сладостный запах в мире – запах моря. Он не понимал, что коврики в прихожей тоже могут источать зловоние, по поводу которого мать то и дело ворчала:
– Эй, амиго, хоть бы вынес их на солнце просушить и проветрить, а то от них уже нечем дышать.
Но однажды Родриго узнал, что, кроме запахов моря, есть и другой – отвратительный, удушающий, избежать которого не было никакой возможности. Он появился тогда, когда слегла бабка. Родриго понял, что это запах старости. Он исчезал только в порту, куда он сбегал от опостылевшей ему старухи. Стоя на яхте, он подставлял свое лицо свежему морскому ветру, с удовольствием вдыхая и пробуя его на вкус, и тогда отвратительный запах оставлял в покое его несчастный мальчишеский нос.
Бабка умерла, как только Родриго исполнилось двадцать. Словно нарочно ему было отмеряно десять лет жизни, чтобы проверить на прочность его детскую мечту.
Всю бабкину одежду, постель и саму кровать, стоявшую десять лет на одном месте, мать унесла на свалку. И казалось, что все мучения Родриго остались позади. Но, увы, в доме остался запах бабки – запах старости. Его Родриго не спутал бы ни с каким другим. Он продолжал преследовать его.
К двадцати годам он вырос в стройного брюнета-метиса с кучерявыми волосами, забранными на затылке в пучок. Родриго носил бандану и выглядел как молодой пират из голливудских фильмов. Девушки заглядывались на него, но он не тратил на них времени. Все внимание его было направлено на другие создания, самые красивые и совершенные в мире. Это были яхты, что стояли в порту на причале или качались на рейде, маня своей недоступностью, сверкающие на солнце, грациозные, как чайки, с хищными носами, как клюв альбатроса.
Иногда Родриго посещал городской ботанический сад, надеясь успокоить свое обоняние среди благоухания экзотических растений. Но орхидеи и лианы, хотя и услаждали его нос, были не в силах перебить запах старого женского тела. Родриго был уверен, что так пахнут только старухи. Незаметно для себя он стал обходить стороной всех старух – сначала на своей улице, потом и во всем городе. Он вдруг обратил внимание, что город просто наводнен ими. Богатые и ухоженные, со вкусом одетые и с кучей нацепленных драгоценностей – старухи были на любой вкус. Было видно, что они старались привлечь к себе внимание. Но даже такие для Родриго были персонами нон грата.
Город, в котором он вырос, был небольшой, и такое количество старух, по мнению юноши, было явно несоразмерным. А еще в городе имелось немало увеселительных заведений, где было полным-полно молодых и красивых девушек. Как будто они поделили со старухами места обитания. Улицы и отели были отданы последним, а темные и прокуренные подвальные бары застолбили загорелые красотки. В то время как должно быть все наоборот. Кому нужны старые тетки, с их драгоценностями, которые сверкают на солнце, но за которыми не видно их обладательниц? Может, лучше упрятать их в темноту баров и ресторанов, а стройные фигуры и симпатичные мордашки пусть радуют мужские взгляды при солнечном свете? Так рассуждал Родриго, сторонясь одних и стесняясь приблизиться к другим. Но однажды одна из девушек все-таки увлекла его, несмотря на его стеснение. У нее было красивое имя – Лючия. Они были вместе целых полгода и четыре дня.
Движение судна относительно ветра.
