стихотворения Пушкина, а стихи Жуковского «Певцу во стане русских воинов» и «Певец на Кремле» назвал «шинельной поэзией». И действительно, пушкинская позиция по польскому вопросу полностью совпадала в этих стихах с официальной[132]. Но не потому, что он был близок ко двору и старался соответствовать патриотической линии, эта позиция проистекала из его концепции истории России. И здесь он был государственником и даже, по определению Георгия Федотова[133], «певцом империи».
В это же время (конец июля – август 1831 года) Пушкин, по-видимому, передал Николаю I на прочтение две главы «Евгения Онегина»: «Путешествие Онегина» («Странствия»), убрав все политические места, и главу восьмую («Большой свет»). Царь забраковал в «Путешествии Онегина» всё, кроме отрывков, опубликованных при полном издании романа в марте 1833 года в виде приложения[134].
4 сентября 1831 года Пушкин записывает в своем дневнике последние сообщения из взятой еще 26 августа русскими войсками Варшавы: «Паскевич[135] ранен в бок, Мартынов[136] и Ефимович[137] убиты»[138], отличился Александр Суворов[139], внук легендарного полководца, и за это произведен царем в полковники Суворовского полка.
И здесь же запись о смерти Фон-Фока, осуществлявшего надзор над Пушкиным с помощью агентов III Отделения. Пушкин, как это ни покажется странным, пишет: «Человек добрый, честный и твердый. Смерть его есть бедствие общественное»[140]. Характеристика, по-видимому, вполне оправданная в устах близкого ко двору Пушкина-государственника, преданного государственным интересам и царю.
И все же не так все просто, если вдуматься в слова Николая I о смерти своего преданного чиновника, которые запомнил и записал Пушкин: «Я потерял Фока; могу лишь оплакивать его и жалеть о себе, что не мог его любить» (франц.).
«Не мог его любить…» – этим многое сказано! Видимо, служебные обязанности дознавателя, сыскаря, ябедника, для которых Фок как нельзя больше подходил, наложили неизгладимый отпечаток на весь его облик и манеру поведения, которые, видимо, производили неприятное впечатление. Так что трудно судить, насколько в конечном счете искренна пушкинская характеристика Фон-Фока.
11-13 сентября 1831 года в Петербурге выходит брошюра «На взятие Варшавы», куда входят «Клеветникам России», «Бородинская годовщина» Пушкина и «Старая песня на новый лад» Жуковского.
Вяземский 15 сентября 1831 года записывает в дневнике: «Будь у нас гласность печати[141], никогда Жуковский не подумал бы, Пушкин не осмелился бы воспеть победы Паскевича ‹…› потому что курам на смех быть вне себя от изумления, видя, что льву удалось наложить лапу на мышь…»
Тем временем холерные бунты в Петербурге прекратились, как и эпидемия холеры. Но начались волнения в военных колониях. В новгородских колониях были убиты несколько
См. ниже в настоящей книге нашу статью «Пушкин и польский вопрос».
Летопись жизни и творчества Александра Пушкина. Т. 3. С. 368.
Паскевич Иван Федорович (1782–1856) – командовал русской армией при подавления Польского восстания.
Мартынов Николай Петрович (1794–1856) – генерал-майор, командир Астраханского и Суворовского полков, при штурме Воли 25 августа был тяжело ранен с потерей глаза, но остался жив.
Ефимович Матвей Яфимович, командир 1-й бригады 4-й пехотной дивизии; убит в сражении 26 августа 1831 года при взятии Варшавы.
Суворов Александр Аркадьевич (1804–1882) – граф Рымникский, князь Италийский, внук знаменитого полководца. Варшава была взята русскими войсками еще 26 августа, но известие об этом достигло Царского Села лишь 4 сентября.
Имеется в виду, что никакой информации о войне в Польше, кроме официальной, в том числе из зарубежных изданий, в России не публиковалось.
