машина? Кто потом рисовал её собственные рисунки – сама Марина или тысячи людей до неё, у которых машины подслушали верные и неверные движения?
* * *
Ближе к полудню они снова вышли к железной дороге.
– Поедем на поезде? – спросила Лиза.
– Не, заяц, поезда не ходят, – ответила Марина, осматриваясь. – Устала?
– Я долго могу шагать, – ответила Лиза и случайно поменяла форму ступней. Кроссовки в очередной раз треснули.
– Эй-эй, – строго сказала Марина. – Порвёшь ботинки – пойдёшь босиком. Как хоббит.
– А кто такой хоббит? – Девочка взбежала по гравию, опустилась на четвереньки и приложила ухо к рельсам. – Никто не едет!
Марина перешла пути и приготовилась углубиться в чащу леса, как вдруг ей померещился шум пропеллера. Она замерла и подманила к себе Лизу, жестом попросив помолчать. Вроде тишина.
– Мы сейчас где? – шёпотом спросила она.
Лиза задумалась. Где-то в её мозгу модуль «Юный натуралист» пытался установить местоположение без GPS-сигнала. Она стала осматриваться – неестественно, рывками, сканируя, – и выдала:
– Станция Орехово. Озеро Фигурное к северу, два километра. Идём к озеру?
– Веди. Только не по тропе.
Сделав несколько шагов вглубь леса, Марина обернулась. Что-то промелькнуло вдоль железной дороги? Или показалось? Она посмотрела на часы – 12:33.
«Подходящее время для беды», – подумала она.
* * *
Эта война должна была затмить историю прежних войн. Она должна была начаться величайшей бойней, а закончиться ядерным апокалипсисом. Симфония была расписана по нотам, инструменты настроены, дирижёры вступили на подмостки в безупречно чёрных фраках с остро наточенными палочками – и в 12:37 заиграли марши.
Марина помнит себя в толпе, на празднике, превратившемся в парад. Помнит, как её рука взмыла в приветствии против её воли и как она силилась опустить её. Помнит, как их напутствовал верховный главнокомандующий и что вместо десятка кисточек её рука родила из себя винтовку. Мир стал красно-зелёным, поделился на своих и чужих. А потом налетели дроны, и все цвета перемешались. Кажется, голос по радио вещал, что наши дроны взломали сорок процентов населения Нью-Йорка, и город охватила паника. Голос в упор не замечал, как то же самое происходило прямо здесь.
Марина отказывается вспоминать, сделала ли она хоть один выстрел по людям. Ей кажется, что нет. Ей кажется, что она спряталась, закрылась на засов и сжала голову руками, пытаясь заткнуть бьющий ключом адреналин.
Через полчаса крики на улице стихли, раздавались лишь стоны и плач. В воздухе повисло тягостное ожидание свиста падающих бомб.
Но бомбы не упали.
* * *
Дорога вокруг озера отняла почти целый день. То
