мотал головой и мычал что-то среднее между: «Нет!» и «В гробу я видал эту невесту!»
– Вот же упрямый какой, помилуй, Господи! – всхлипнула мать, заламывая руки. – Весь в родителя!
– Скорее, в мамашу! – огрызнулся отец. – В вашем роду все такие!
– Ты мой род не трогай! Свой лучше вспомни!
– А как же поговорка про яблоньку и яблочко? Пойдешь под венец, я спрашиваю?! Совесть поимей, орясина! Устал уж тебя пороть! И не стыдно?! Девкина-то семья одна из лучших в селе, за ней хорошее приданое дадут, а он еще упирается!
– Не пойду!
– Не пойдешь?! Мать, принеси-ка вожжи!
– Может, не надо? Еще покалечишь дитятко… – запоздало спохватилась хозяйка, вспомнив, что женщине вообще-то положено быть мягкосердечной.
– Мужу перечить?! Да я тебе сейчас самой всыплю! Задеру подол и… Положи коромысло! Люди! Спасите! Страннички добрые, да уймите эту ведьму!
– Бачилы очи, що купувалы! – с ехидцей отозвался старший волхв, излечивший к тому времени с помощью волшебного посоха здоровенную «гулю» на лбу и синяк под глазом.
– Сам впутался, сам и расхлебывай! – поддержал Алеша Попович, сидя в безопасном отдалении и баюкая у груди ушибленную в локте руку. – Небось на аркане в церковь не тянули.
– Так дураком же был!!! Ой, больно-о…
– Вот видишь! А она за тебя, дурака, замуж вышла! – наставительно произнес второй волхв. – Почитай, лучшие годы тебе отдала…
– Это что же получается, худшие годы еще впереди?! – возопил в ужасе отец Муромца, уворачиваясь от коромысла.
Старики и витязь внезапно расхохотались – громко, сильно, до слез. Илья неуверенно оглядывался по сторонам, размышляя: можно уже натягивать портки или отцовское «вразумление» будет продолжено.
– Ну, все, хватит! – скомандовал старший волхв, отдышавшись и утерев слезы. – Подурили, и достаточно. Не желает – значит, не быть свадьбе. Отложи коромысло куда подальше! А ты убери ремень, негоже взрослого мужика и будущего героя по заду охаживать, как малолетку какого. Мог бы и сам догадаться!
– Да как же так?! – схватился за голову несостоявшийся свекор и снова начал перечислять: – Девка-то какая хорошая, семья – одна из лучших в деревне, а приданого за ней дадут…
– Уже не дадут, – посуровев, отрезал старший. – Забудь. Эх, люди, люди! Скоты вы бессердечные, а не люди! Вам счастье-то какое выпало, сын обезноженный ходить стал! Другие на коленях благодарили бы за великую милость. А вы вот о чем думаете… Деньги да прочий скарб на уме! Приданое, видишь ли, хорошее…
– Так одно другому-то не мешает! – с резонной крестьянской практичностью возразил Ильин папаша.
– Тетенька, дайте водички попить, а то так жрать охота, аж переночевать негде, – ехидно усмехнулся третий волхв. – Ну народ!..
– А что это ты, старче, про геройство какое-то заговорил? – насторожилась хозяйка. Материнский инстинкт подсказал ей, что дело не очень-то… В смысле, пахнет
