бодро встал, взял лампу и нанёс 19 мощных ударов по черепу Епульбима. После этого он ушёл, но быстро вернулся, поднял Епульбима, осторожно взвалил его к себе на плечо и понёс дальше.
Щ«Ебицц неторопливо достал из кармана нечто, завёрнутое в газетку, обежал вокруг и положил свёрток перед Жаном Сифюи на дорогу.
Тот не заметил его. Епульбима также не было на его плече: он сидел на лестнице и отдыхал. Вспомнив о Щ’Ебицце, Сифюи вернулся и подобрал свёрток. Он развернул его, и радостная улыбка озарила вечно озабоченное лицо Сифюи.
– Жизнь-то какая прекрасная!.. – воскликнул Жан Сифюи.
– Да, ты прав, – сказал Епульбим. Рядом с ним сидел Щ’Ебицц, вполголоса излагая Епульбиму какой-то, видимо, не слишком затруднительный план.
В этот момент за их спинами появился Жан Сифюи.
– Орлум перфектум файболис, – вкратце заметил лишь Жан Сифюи, и Епульбима скрутило в диких адовых судорогах.
– Все голограммы это показали, – удручённо повторял Епульбим, корчась, в то время как Жан Сифюи и Щ’Ебицц завели неторопливую размеренную беседу.
СИФЮИ. Почему-то я всегда думал, что Епульбим крайне мало пригоден для этой цели. Епульбим хороший лидер, но никудышный профессионал.
Щ«ЕБИЦЦ. Знаешь ли, дорогой, всегда отрывки перфектум он олицетворяет себя, да, олицетворяет лишь себя.
СИФЮИ. Профессионалитет, следовательно, аргументируется.
Щ«ЕБИЦЦ. Рукавицы, олицетворение Епульбим надеет на нас себя одних.
СИФЮИ (подумав). Щ’Ебицц… Судьба! Вот что в наших руках. Но по вине его у нас отобрано будущее.
В завершение беседы Жан Сифюи ударил Щ’Ебицца по голове ломаным кирпичом, отчего тот рухнул навзничь, обливаясь кровью.
Епульбим тем временем, всё так же свиваясь в судорогах, поднялся на колени. Судороги предстояли ему теперь до конца. Он это знал.
Жан Сифюи прирезал Епульбима ножом, после чего взвалил его и Щ’Ебицца себе на плечи и пошёл дальше. На улицах по-прежнему было пусто, но откуда-то возникали маленькие облачка, разряжавшиеся маленькими и небыстрыми пыльными дождями.
Понемногу Сифюи замедлил шаг. Просто он заметил, что на плечах у него никого уже нет. Как раз в эту минуту откуда-то хлынула толпа олигофренов. Сифюи молча стоял посреди улицы. Олигофрены, крайне возбуждённые завершившимся собранием, испуская громкие шумные звуки, обтекали его со всех сторон, нисколько не замечая.
Внезапно Сифюи почувствовал, что кто-то трогает его за плечо. Он обернулся. Перед ним стоял широконосый добрый имбецил. Он держал в руках тело Щ’Ебицца. Оно было донельзя изгажено пылью, грязью и кровью.
– Спасибо тебе, брат, – только и сказал Сифюи. Имбецил, улыбаясь, исчез. Сифюи был ведь добр в душе. Он ведь не виноват, что родился таким. И кто ж был виноват из жителей города Ебугача? Сифюи молча взрезал аорту Щ’Ебицца. Подумав, он отрезал голову и положил её в небольшой заплечный мешок.
