соглашаются девчонки, – раз в неделю.
Эверет обхватывает Ариэль за талию, сжимает ее хрупкую фигурку в объятиях.
– Спасите, меня душат!
Хватка Эверет не ослабевает.
– Ходи там за нас на свидания с красавчиками, ладно?
– О, само собой. Забью на учебу ради парней.
– Моя девочка.
Мы выходим на улицу, прячемся от летней жары в тени козырька. Флашинг[4] просыпается. Весь квартал увешан вывесками на китайском. Мистер Женг снимает с тележки стеклянный колпак, под которым обнаруживаются соленый пудинг из тофу и сладкое соевое молоко. Утренний воздух наполняется вонью старых паропроводных труб и сигаретным дымом.
Ариэль вызывает такси, и через пару минут к нам подлетает блестящий седан. Она запихивает чемоданы в багажник и обнимает нас на прощание.
– Два месяца, – говорит она, – а потом мы снова будем вместе.
Кажется, что это целая жизнь – и в то же время совсем недолго. Эверет кладет голову мне на плечо, и мы всё машем, машем, пока машина Ариэль не превращается в точку на горизонте.
А потом пропадает совсем.
2
Джиа
Если я что-то и знаю об Эверет Хоанг – это то, что она ненавидит духоту. Поэтому мы отпираем замки на великах и педалируем прочь от гудящих вентиляторов ресторана в ледяное благо охлаждаемого кондиционерами дома Эверет.
Ехать недалеко, через парк, но город при этом меняется на глазах. Когда мы доезжаем до главной парковой аллеи, я притормаживаю, чтобы полюбоваться на Унисферу[5] – массивный стальной глобус, вокруг которого носятся скейтеры и сопливые карапузы. Он в буквальном смысле стоит на границе двух миров, отделяя голодные суетные улицы Чайнатауна, где сгорбленные старушки набивают скрипучие тележки пластиковыми бутылками, от роскошных тюдоровских особняков района Форест-Хилс-Гарденс, где газоны утыканы автоматическими поливалками, а мусорные баки скрыты от глаз.
Эверет мчит туда во весь опор, одной рукой держит руль, другой обмахивается меню доставки, прихваченным со стойки ресторана. Парк сменяется улицами – всюду раскаленные черепичные крыши, вдоль дорог высятся деревья, – мы на месте. Эверет расстегивает шлем и приглаживает тонкие прядки, выбившиеся из французских косичек, в которые уложены ее волосы.
– Боже, – говорит она, оглядывая свой кроп-топ, – придется еще раз в душ сходить.
Мы завозим велосипеды в гараж, затем минуем прихожую. Несмотря на то что я уже бывала дома у Эверет примерно пятьсот раз, меня всегда накрывает чувством, будто я туристка в королевском дворце. Особняк для Хоангов оформлял дизайнер интерьера, поэтому изнутри тот напоминает чуть более элегантную современную версию дома мистера Бингли из «Гордости и предубеждения». Колонны обрамляют дверные проемы, на полу – персидские ковры, под потолком – хрустальные люстры. Эркерные окна выходят в сад, где садовник – манжеты у него в кайме грязи – корпит над кустом гортензий. Он бросает на меня взгляд и по-доброму улыбается, будто
Один из старейших районов в Квинс, северо-центральной части Нью-Йорка. Во Флашинге расположен один из крупнейших чайнатаунов в США.
Стальная модель земного шара, расположенная в парке Флашинг-Медоус в Квинс. Унисфера была спроектирована ландшафтным архитектором Гилмором Кларком для Всемирной выставки 1964–1965 годов, проводившейся в Нью-Йорке.
