ярмарка невест. Девицы кружатся слаженно, не сбиваясь, взмахивая платочками и одновременно меняя направление.
Маленькая танцовщица, улучшив момент, когда проходит рядом с Санко, будто бы нечаянно, роняет свою веточку к его ногам, стрельнув в парня на краткий миг зеленой искрой очей, и сразу же тихонько выскальзывает из круга. Ружица легкой тенью проплывает обратно к березе и, заметив, что Санко следит за ней и, что веточка в его руке, потупив глазки, скрывается за березовым стволом.
У большинства зрителей на лицах изумление, у половины девиц – досада, некоторые хохочут: кто над девицами, кто над растерянным плясуном с березовой веткой. Раздаются возгласы:
– Ай, да, Ружка!
– Бедовая девка!
– Глуздище, всех умыла! – Санко, покачав головой, затыкает веточку за пояс, а потом тоже смеется вместе с остальными.
* До того, как девочку уже можно назвать девушкой, она ходит в теплое время года в длинной рубашке (сорочке) до пят (если становится прохладно, тогда сверху надевается свита). Девушки уже на рубашки сверху надевают поневу – юбку, такой же длины, как рубашка. Еще один признак взрослой девицы – венец (очелье, кокошник, венчик). Девочка перехватывает заплетенные в косу волосы налобной повязкой, обычно это простая лента из тесьмы.
Купало
Ружа выходит из дома на крыльцо и говорит, обращаясь к кукле: «Что-то парит ноне, нешто к дождю? Ты, как мыслишь? – кукла в ее руке кивает, движимая пальцами девочки, – ну да, вот и цветики белые топтун-травы почти все закрылись – сие примета верная (цветки закрываются, чтобы дождь не намочил их пыльцу)! Ну так что же что дождь? Коли начнется – мы с тобой в избу юркнем. Так что нам двум красавицам ненастье нипочем! – девочка улыбается, целует куклу, потом вздыхает и говорит:
«Нелегкое сие дело с насиженного места сниматься, родные места оставлять и ехать, на авось, незнамо куда!» – так говорит Ружица своей кукле Верке, усадив ее рядом с собой на завалинке, – ну, посуди сама, Веруся: путь-то неблизкий для сестрицы моей Славушки!
Вон они яблоньки – придется ей бросить их! Никто ведь, сиротинок, в зной водицей не напоит теперь. И ту беспокойную, старенькую, что растет возле самого жилья нашего и по осени, когда поспеют яблочки, будит меня и сестер ночь всякую падающими яблоками. Теперь уж будить Славушку не станет… Помнишь, девочка моя, какие они нарядные зимою, когда их иней припорошит, а солнышко рассветное содеет сей иней розовым.
А в доме, Вера: матушка печка-кормилица, батюшка стол дубовый, лавочки с, вырезанными на спинках, котами-баюнами. Речка наша красавица Чучерка – второй такой нигде не сыскать! А на опушке березки-подружки, за ними малинники, да черничники, а там лесные три озера, три блюдца, ручьем-лентой перевязанные. А, помнишь, Веронька, в году позатом за рекой мы девицы-грибницы отыскали «ведьмино кольцо» боровичье (большое количество грибов,
