тебя, дорогая, – сочувствует мне Мэри.
Мы не отрывали глаз от игры, но я успела рассказать ей все подробности прошлой ночи. Хоккей оказался намного интереснее, чем я ожидала. «Бураны» ведут – 2:1. Третий период только начался, и вторую шайбу помог забить Джексон. Наблюдение за ним на льду немного нервирует, однако Мэри хорошо справляется с моей тревогой.
– Ага, так что потом он проводил меня до двери. Я решила, что не стану спрашивать его номер сама.
– А почему нет? Женщина может взять номер интересующего ее мужчины. На дворе двадцать первый век, Котенок, – хихикает Мэри.
Рассказать эту историю, не упомянув о «Котенке», что она нашла очаровательным, было бы трудно. А поскольку я не хотела сглазить, чем бы ни обернулась наша встреча, еще никому не рассказывала о прошлой ночи. Так что приятно было наконец поделиться и получить немного обратной связи от незнакомой женщины.
– Ага, а еще в двадцать первом веке по-прежнему хреново получать отказы от больших горячих парней, если они не дают тебе свой номер.
Периферийным зрением я вижу, как Мэри кивает головой.
– Так что случилось, когда ты уходила? Он тебя поцеловал?
Я издаю протяжный стон.
– Нет. Он наклонился ко мне, сказал что-то сексуальное на ушко, а затем открыл входную дверь. Я искренне верила, что «спокойной ночи, Котенок, сладких тебе снов» были его прощальными словами.
Произношу эту фразу так, будто бы с тех пор и не воспроизводила ее снова и снова в своей голове.
– А сегодня ты получила сюрприз в виде его майки и билета на игру. Может, он и не торопится с физической стороной вопроса, но думаю, можно с уверенностью сказать, что ты ему нравишься!
На последнем слове Мэри кричит, вскакивая на ноги вместе со всеми, чтобы посмотреть, как Джексон отрывается от своих соперников с шайбой.
Я присоединяюсь к толпе и тоже кричу, и, когда Джексон забрасывает шайбу мимо вытянутой перчатки вратаря прямо в сетку, прыгаю как сумасшедшая.
Обнаруживаю в своей руке пенопластовый палец Мэри, взявшийся там неизвестно откуда, и размахиваю им над головой, а толпа начинает скандировать: «Джек-сон, Джек-сон!»
Арена беснуется, Джексон проезжает мимо, смотрит прямо на меня и подмигивает. Мое сердце останавливается.
Он вспотел, тяжело дышит, и мне кажется, будто только я испытала самый настоящий оргазм.
Мои бедра трясутся, и я опускаюсь на свое место. Оглядываюсь и замечаю, что Мэри подняла коробку с попкорном, почти полностью закрыв ей лицо. Полагаю, чтобы спрятать свою ехидную ухмылку. Понятия не имею, почему она так взволнована фактом, что Джексон может оказаться ко мне неравнодушен. Но она так чертовски по-матерински заботлива, что я уверена: поддерживать романтику у нее в крови.
Когда до конца игры остается пять минут, парень в форме, которая выглядит так, словно он здесь работает, машет мне рукой из прохода, привлекая внимание. В руке он держит уже знакомый мне белый конверт. Когда я киваю в знак признания, он
