диссонанса: с одной стороны, мне страшно, что мое отсутствие вызовет у компании проблемы, а с другой – я боюсь, что мое исчезновение никто и не заметит.
Возле стола примостилась большая спортивная сумка; в ней двухнедельный запас одежды, а сверху брошен пуховик, приготовленный для уэльских холодов. Вещей немного – судя по информации в брошюре доктора Коделл, все, что бы мне ни вздумалось взять с собой, будет предоставлено на месте. Там написано нечто вроде «дом вдали от дома».
По мягкому ковру коридора к моему кабинету приближаются двое. Сквозь стеклянную перегородку видны размытые очертания фигур Дилайлы Мейсон и Майры Стюарт-Милл. Слышится вежливый смех: дамы обмениваются заключительными комплиментами после плодотворной двухчасовой встречи.
Мама открывает дверь в мой кабинет, завершая разговор с Майрой.
– В четверг мы их куда-нибудь пригласим и заодно представим вас. Я попрошу Майкла заняться организацией.
– Прекрасная идея. Главное, чтобы не в рыбный ресторан, как в прошлый раз, – с улыбкой отвечает та.
Майра случайно встречается со мной глазами и задерживает свой взгляд чуть дольше, чем следовало бы. Я смотрю на нее с легкой улыбкой, стараясь хоть немного облегчить неловкость ситуации. Но Майра отворачивается, делая вид, будто всего лишь скользнула взглядом по пустой комнате.
– Вот и чудно. Увидимся на совещании. – Мама отпускает Майру, и мгновение спустя, когда та исчезает за углом, переключается на меня. – Похоже, ты меня не ждал, – замечает она.
– Пришлось разбираться со срочными делами, – отвечаю я.
– Понимаю, – кивает мама. – Водитель ждет внизу, подъехал ровно в два.
– Ну, это же доктор Коделл, не кто-нибудь.
Мама смотрит на меня искоса, явно не оценив шутку. Мы молча идем по коридору. На полпути наши лица вдруг мрачнеют. Вероятно, мы одновременно подумали об одном и том же: мой курс у доктора Коделл станет страшным моментом истины, последним отчаянным рывком к свету. И либо я вернусь домой ожившим, либо практически без надежды на исцеление, человеком настолько сломленным, что даже три четверти миллиона фунтов не смогли обеспечить ему душевный покой.
Мы заходим в лифт, и меня осеняет еще одна догадка.
– Мам… а ты заходила в мою квартиру, пока меня не было? В смысле, еще раз. Когда я лежал в больнице.
– Нет, а что?
– Кто-то переложил мою почту. Точнее, не переложил. Некоторое время назад один конверт упал со стола, а вчера вновь оказался на месте.
Мама озадаченно хмурится. Наверное, странно говорить о таком в последние минуты перед расставанием.
– Кажется, Шарлотта ездила к тебе за вещами. – Мама поворачивается к металлическим дверям и смотрит, как номера этажей уменьшаются до нулевого. – Сообразительная девочка. Жаль, работает не со мной.
Мы выходим в вестибюль, отделанный белым камнем и лакированными деревянными панелями. Охранник пропускает нас на парковку. Первое мгновение мы всматриваемся в безликую массу черных
