вдох и сорванный выдох, как если бы они являлись моими собственными. Они кажутся такими настоящими и искренними, что я не могу не помешаться на них. Я и помешался. Ещё в тот момент, когда позволил не только вжимать в себя роскошное девичье тело, но и сам толкнулся бёдрами ей навстречу, как если бы она и впрямь могла бы сейчас меня гостеприимно принять.
– Завтра? – переспросила Лея.
Спокойно лежать, притихнув, на мне у неё тоже не получалось, она извивалась, выгибалась в спине, мелко подрагивала от остроты получаемых ощущений, явно желая больше, вновь и вновь терзая свои искусанные влажные губы, опять и опять заставляя меня представлять, как точно так же призывно и соблазнительно могла бы обхватить своим красивым ротиком мой стояк, оказавшись предо мной на коленях. Или сдавить у самого основания своей аккуратной ладошкой. Я бы помог. Только бы держала меня крепко-крепко, пока я толкался в неё. В глазах цвета океана ничего разумного не осталось. Только отчаяние и жажда. Как и во мне. Всему виной похоть и страсть, растекающиеся жаром по венам, проникающие дурманом в голову и сметающие все запреты.
И как же хороша она была в этот момент!
– Завтра, – отозвался я хрипло. – Хочу, чтобы ты всё отчётливо запомнила. Афродизиаки тому плохо способствуют. Когда ты примешь в себя мой член, и я кончу в тебя, никаких афродизиаков в твоей крови не будет. Только ты и я, маленький огонёчек, – с шумом втянул в себя воздух, проведя носом по изящному изгибу её шеи.
Ответом мне стал умоляющий протяжный стон. А я, кажется, слишком увлёкся, погрузившись в её чувственность, растворившись в ней, ведь и сам оказался у самого края. В моей глотке стало так сухо, как если бы меня вышвырнули в самой адово жаркой пустыне и забыли в ней навсегда, пока не сдохну. Зато там, где я трогал свою жену, мокро было настолько, что я слышал движения своих пальцев каждый раз, когда проникал в неё, растягивая всё глубже и глубже, пока моё сердце так бешено билось, словно я обречён.
А мне и правда конец…
Она – это всё. Вдруг стала всем. Я и сам не понял, с какой стати. Её стоны, полные удовольствия, стали настолько громкими, что заполонили собой всё пространство, отпечатались в моё разуме калёным клеймом, всю душу из меня вытянули. Но мне и этого мало. Отчаянно требовалось ещё громче. Ещё глубже. Ещё резче. И я непременно бы себе всё это позволил. И позволю. Но не сейчас. Прямо сейчас мой член пульсировал болью, а яйца собрались взорваться, когда самая желанная из всех, кого я когда-либо встречал, захлебнулась в полном блаженства вскрике вместе с пронзившим её оргазмом, которым она щедро поделилась со мной, судорожно сжимая мои пальцы собой. Ощущение оказалось настолько мощным и ярким, что я впервые кончил прямо в штаны и одновременно с ней.
Твою ж мать!
И чтоб уж не стало ещё хуже…
– А теперь спи, – принял решение, не оставив времени и возможности прийти в себя нам обоим.
Всего один жест с моей стороны,
