и лирики. У нас с тобой всегда на острие. Со скандалами, битьём посуды и страстью. Смирись уже, а? Там лучше не будет. Заскучаешь. А здесь дочь. И я, вновь, ради тебя пошлю всё к черту…
Отворачиваюсь к стене, закусывая до боли губы, что имеют солоноватый вкус. Слезы катятся из глаз абсолютно беззвучно, и лишь Димкино дыхание нарушает тающую тишину вокруг.
Поднимается с постели, бросая раздражённо:
– Пойду, как пацан, дрочить в ванную, иначе не смогу остановить секс-марафон даже из-за криков ребёнка. Постелю в зале. Отдыхай. И обдумай.
Дрожу всем телом, ощущая словно меня окатили ледяной водой. От чего ушли, к тому и вернулись… Кажется, в этом мире ничего неизменно. Жертвуя пешкой, ты никак не влияешь на чужую игру.
***
– Привет. Думала ты уже уехал, – пытаясь скрыть неловкость, увожу взгляд на дочь, что держу на руках. Кухня наполнена запахом свежесваренного кофе. Часовая стрелка на циферблате застопорилась в районе восьми утра.
– Практически, – деловито салютует кружкой. – Дай мне дочь и позавтракай. Иначе опять вспомнишь про еду не раньше обеда.
Трепетно перехватывает ребёнка, оставляет чашку подальше. Отвечая улыбкой на тихое кряхтение. Дополняя более мягко. – Да, и не жди меня сегодня, но начинай бить тревогу если не объявлюсь до следующего утра.
– Проблемы?
– Решаемы, – парирует сухо. Напрягаюсь, отворачиваясь к стене. Наполняю чашку терпким напитком. Едва справляясь с дрожью в руках, чтобы не пролить мимо.
Казалось, слишком давно убедила себя в бесполезности за него переживать. И вот опять это склизкое чувство. Подвешенное состояние при полной неизвестности происходящего и невозможности на него повлиять.
– Это всё что мне следует знать? – вывожу осторожно. Присаживаюсь напротив, пытаясь рассмотреть что-то большее.
– Серёга сообщит, если меня случайно повесят за яйца, – подмигивает с глупой улыбкой, возвращая взгляд к дочери, притихшей в его руках.
– Будь осторожен, – вывожу тихо. Прекрасно помня, насколько гиблое дело вытягивать из него слово за словом.
– Ради тебя? – уточняет лукаво.
– Ради неё, Дим. Вчерашнее ничего не меняет.
– Смотря для кого, Кусь, – протягивает с усмешкой. – Смотря для кого из нас.
***
Девять часов. И не верится, что настал вечер. Дочь наконец улеглась. Словно лакмус, пребывая весь день в схожем нервном состоянии, что и я. Её эмоциональные качели закончены, а я так и продолжаю невпопад ходить из комнаты в комнату. Туда-сюда. Что-то делаю, смериваю урывками время. Телефон молчит. В квартире непривычно тихо. Чужеродно. Словно все эти месяцы и не жила одна. Тревога на сердце становится ярче. Прав Макс, спокойствие позволительно, только когда ничего не ждёшь. Ни от кого не зависишь.
