к тому, что всё многословие можно выразить в одном звуке, выдохе.
Марк смотрел на попутчика широко раскрытыми глазами.
– Какая хрень. Прости, Господи.
Матвей смутился.
Лифт ворвался в новое здание. Пролетев несколько этажей, он наконец остановился.
Двери открывались, казалось, целую вечность. Этого хватило, чтобы Марк и Матвей в полной мере осознали, что они, получается, соперники.
Наконец путь оказался свободен, и попутчики бросились бегом по коридору к одиноко стоящему вдалеке столу.
Матвей хотел задержать Марка, схватив за куртку, но повезло гораздо сильнее – Марк поскользнулся, папка вылетела из рук, рукописи разлетелись по коридору. Почувствовав вину перед соперником, азиат начал собирать разбросанные по полу бумаги, складывать в стопку.
Марку вдруг показалось, что соперник решил присвоить себе часть рукописей. С громким рыком он бросился на Матвея, вырывая листы из его рук.
Какое-то время они катались по мятым, местами уже порванным бумагам, схватив друг друга за шеи.
Наконец Матвею удалось больно пнуть врага, поскальзываясь, подняться на ноги и с криками: «Она моя!» пробежать несколько метров по направлению к столу, за которым с равнодушным любопытством наблюдала за побоищем Анаэль.
Марк снял ботинок и ловко метнул его в убегающего врага. Но враг оказался коварен – не позволил ботинку в себя попасть. Схватив в охапку столько листов, сколько смог, Марк бросился по коридору к девушке за столом.
Анаэль смотрела на бегущих от лифта парней. Одного она помнила – вчерашний выскочка-графоман после двухнедельных курсов, второго она не знала. Ей нравилось такое своеобразное соперничество. Чем-то напоминает дуэли, которые она когда-то безумно любила. Правда, этим мушкетёрам явно не хватало элегантности. Она могла бы любоваться поединком вечность, всё удлиняя коридор, но надо работать.
Пришлось прекратить бардак. Коридор вернулся к привычной длине в пять метров.
– Стоп!
Соперники замерли перед столом Анаэль.
– Так, тебя, графоман, я узнала. Ты кто?
– Матвей.
– Какой же ты Матвей? Ты же китаец.
– Мне нравится быть Матвеем.
– Зачем?
– Иначе бы я вас не встретил, – Матвей смотрел на Анаэль влюблёнными глазами.
Девушка глубоко вздохнула.
– Чего ты хочешь, китаец Матвей?
– Быть всегда рядом с вами.
– Пока увольнение нас не разлучит? – девушка усмехнулась.
Матвей и Марк сконфузились. Для них, в отличие от девушки–ангела, увольнение означает развоплощение и перерождение в земной оболочке.
– Ладно, извините, выгорание. Вы чего дрались-то?
– За место автора.
Девушка посмотрела на них удивлённо.
– А вы с чего взяли, что место одно?
Парни переглянулись. И правда. Почему они решили, что вакансия ограничена?
