мы сегодня отправимся в путь, вы увидите, что я ничегошеньки не забыл и не упустил из виду.
– Прошу прощения, – медленно произнес Крыс, жуя соломинку, – но я не ослышался – ты сказал: «мы», «сегодня» и что-то насчет того, чтобы отправиться в путь?
– Ну же, милый старина Крыс, – умоляюще сказал Жаб, – не говори таким холодным и презрительным тоном, потому что ты сам знаешь, что должен отправиться со мной. Я не справлюсь без тебя, поэтому считай, что мы договорились, и не спорь. Единственное, чего я не выношу – это споров. Ты же не собираешься на всю жизнь застрять на своей скучной, затхлой реке, жить в береговой норе и плавать в лодке? Я хочу показать тебе мир! Я сделаю из тебя зверя, мой мальчик!
– Мне все равно, – упрямо заявил Крыс. – Я не поеду, и точка. Да, я собираюсь остаться на своей старой реке, жить в норе и плавать в лодке, как и всегда. Больше того, Крот останется со мной и будет делать то же, что и я, не так ли, Крот?
– Конечно, – преданно ответил Крот. – Я всегда буду с тобой, Крыс, и все будет так, как ты скажешь. И все-таки это путешествие могло бы быть… Ну, знаешь, довольно забавным, – задумчиво добавил он.
Бедный Крот! Жизнь, полная приключений, была для него такой свежей и волнующей, ее новый поворот так его манил, что он с первого взгляда влюбился в канареечный фургон и его экипировку.
Крыс понял, что творится на душе у друга, и заколебался. Он терпеть не мог кого-то разочаровывать, любил Крота и был готов почти на все, чтобы ему угодить. Жаб внимательно наблюдал за ними обоими.
– Заходите в дом, пообедаем и все обсудим, – дипломатично предложил он. – Ничего не нужно решать в спешке. Конечно, на самом деле мне все равно, поедете вы или нет, я просто хочу доставить вам удовольствие, ребята. «Живи для других!» – вот мой жизненный девиз.
Во время обеда (он был превосходным, как и все в Жаб-холле), Жаб дал волю своему красноречию. Не обращая внимания на Крыса, он принялся играть на струнах души неопытного Крота, как на струнах арфы. Будучи от природы словоохотливым и с богатым воображением, он рисовал перспективы путешествия и радости жизни на природе и на обочинах дорог такими яркими красками, что взволнованный Крот едва мог усидеть на стуле. В общем, вскоре всем троим стало казаться само собой разумеющимся, что поездка – дело решенное; и Крыс, хотя в глубине души все еще колебался, позволил своему добродушию взять верх над личными предубеждениями. Он не мог разочаровать друзей, которые уже с головой ушли в составление планов каждого дня пути на несколько недель вперед.
Когда все приготовления были закончены, торжествующий Жаб повел товарищей в загон и велел им поймать старую серую лошадь, которую (без ее согласия и к ее крайнему раздражению) назначил выполнять самую грязную работу в этой пыльной экспедиции. Кобыла откровенно предпочитала путешествию свой загон, и поймать ее оказалось нелегко. Тем временем Жаб еще плотнее набил ящики всем необходимым и развесил на задней стенке фургона мешки, сетки
