вдвоем.
Армстронга сменил Синатра: зеленые деревья, розы в цвету, какая прекрасная жизнь…
– Ужас, – снова повторяет Марина и смотрит на меня.
– Иногда единственное чудо, к которому человек может прикоснуться за всю свою жизнь, это именно смерть, – говорю я.
– Почему?
– Потому что вообще чудо – это свидетельство о том, что есть нечто большее, чем наша обычная жизнь. О том, что вечно. И нет ни одного столь яркого напоминания об этом, как смерть. А еще это то, что нельзя проигнорировать – так, как это делает человек, сталкиваясь в своей жизни с другими проявлениями чудесного или читая про то, что называется чудесами, или глядя на них по телевизору. Смерть не дает ни одного шанса остаться незамеченной теми, к кому она прикасается.
– Все равно… я бы, наверное, не смогла так работать, как ты. Мне было бы очень жалко людей: и тех, кто умер, а особенно тех, кто остался жить. Ну, просто это столько страданий…
Я кивнул и одним глотком выпил половину чашки горячего кофе. Марина знает, что я похоронный агент, и часто спрашивает меня о тех, кого я провожаю. Наверное, в ее глазах я некий Харон, медиатор потустороннего мира, хотя лично я организую проводы только для тела: тем, что было человеческой личностью или душой, занимаются совсем другие.
– Люди становятся гораздо лучше в минуты страданий, поверь мне. Я имею дело только с теми, кто неравнодушен к своим покойным, такая специфика работы. Возможно, за всю свою жизнь эти люди не испытывали чувств более чистых, искренних и сильных, как при потере близких, – причем и к этим самым близким в том числе.
И это истинная правда. Полтора года назад, когда я почти случайно начал работать в этом бизнесе, мне уже было трудно и неприятно общаться с большинством окружающих меня людей, если не сказать, что со всеми. Я и сейчас не могу назвать себя ни альтруистом, ни филантропом, но те несколько дней, что я провожу со скорбящими родственниками, отчасти примиряют меня со всем человеческим родом.
– А еще в такой ситуации люди часто искренне благодарны за помощь – тоже не самое распространенное человеческое качество. Так что можно сказать, что у меня просто прекрасная работа: я постоянно имею дело с чудом и искренними чувствами.
Марина улыбается.
– В твоем изложении звучит просто волшебно. Проводишь меня?
– До дома?
– Нет… когда я умру. Если уж этого чуда никому не избежать, я бы хотела, чтобы именно ты все для меня организовал. Мне кажется, у тебя неплохо получится.
– Очень надеюсь, что до этого не дойдет, – серьезно отвечаю я.
– Только положи меня в гроб красивой. – Марина веселится: смерть кажется ей чем-то далеким и совсем нестрашным. – Нос мой горбатый, может, наконец поправишь мне, потому что я точно умру раньше, чем сделаю себе пластику.
– Еще чего, – отвечаю я. – Я не лишу тебя посмертно главного в твоем шарме и обаянии.
Марина смеется и поворачивается в профиль.
