что он не чувствует себя нужным. По крайней мере, мне.
День прошел сумбурно. Вечером мы с моей подругой замечательно занялись любовью. Правда, мой пенис оживал долго. Так, что поначалу казалось, что он безнадежен, но потом его трудно было остановить. Подурачились с ней, и я ушел. В общагу я пришел одухотворенным и понял, что мне с ней хорошо. Высказаться другу Зе все-таки не получилось, так как в этот день я его не видел.
* * * *
Солнечный луч медлительно и с трудом вытягивает меня из сна. Я жмурюсь, поворачиваюсь на бок, но заснуть уже не получается. Хотелось помочиться. Я раскрываю веки и вижу, что уткнулся носом в подмышку спящей Рчедлы. Мне это даже нравится.
Она спит в моей футболке, широко раскинувшись на разложенном диване. Я же скрючился и лежу почти на самом краю, как Тюбик-Пасты из Большой Реальности. Мы не переспали. Просто я предложил ей остаться. Был поздний час, чтобы идти домой. И я уже не помню, как разложил диван и постелил постель. Помню, что мы молчали, а я опустошил банку лимонада.
Облегчаясь, как обычно это бывает поутру, долго, где-то с минуту, я почти автоматично насвистываю мелодию из Скрябина. Но где-то на седьмой ноте – останавливаюсь, так как вспоминаю, что насвистывал ее незадолго до взрыва.
Подхожу к почтовому ящику, с тяжелым, металлическим скрипом открываю и обнаруживаю две весточки. В Безименни так устроено: люди раскладывают свои послания по четырем ящикам. А утром почтеры их разносят по адресам. Всего таких ящиков по городу – двадцать восемь. Почтеров должно быть, соответственно, тоже двадцать восемь. Каждый почтер берет на себя одну из четырех частей города. Устарелая система, но работает нормально.
И обе две весточки не несут в себе жизни. Они из госпиталя:
1) «01:24. Время смерти Сайнтголги Бээс.» – печатным шрифтом медсестры.
2) «Я думаю, что скоро отброшу копыта. Приходите. Палата 24. Бьюфорд», – очень криво и разлаписто. Писал правой рукой. Он левша. Вернее, был им.
Это двое моих коллег, которых ранило взрывом. Сайнтголга была милой женщиной, всегда добро и искренне улыбалась. Была спокойной и мне симпатизировала. Но она теперь в другом мире. Возможно даже, в Большой Реальности ей повезет больше. Хотя, может как раз наоборот: ей повезло, что она умерла? Никто не знает.
Бьюфорд – мне добрый приятель. Он находился на третьем этаже, когда прогремел взрыв. Осколком ему оторвало руку. Будет тяжко еще и его потерять.
Я делаюсь пасмурным и сажусь на диван. Босые ноги упираются в паркет пола, залитого солнцем из огромного окна. Жаль так.
– Ты чего? – Бормочет Рчедла, приподняв голову со смятой подушки. Очевидно, ее тоже разбудило солнце, или предчувствие неладного.
Я молча сую ей в расслабленную руку весточки. Она неохотно и с утренней дрожью сжимает их и подносит к прищуренным глазам, закрывая ими слепящее солнце. Другой рукой выдергивает из под
