радости и веселья, то для чего вообще нужно тёмное полотно? К тому же, оно ещё и прочнее…
– Потому что человек может по-разному смотреть на одни и те же вещи в зависимости от настроения. Он может быть рад, что получил пятёрку по математике, а может и расстроиться из-за того, что учитель не поставил ему плюс. Может плакать от первого проигранного матча, а может смеяться от того, что вообще решился выйти на поле. Всё зависит от того, на какую сторону будет повёрнуто его одеяло. Когда человек рождается, мы обязательно укутываем его светлым полотном наверх, но человек всегда может раскутаться и поменять сторону…
– Да, но зачем?.. Почему нельзя вышить только светлое полотно и сделать человека счастливым?
– Моя дорогая, полотна всегда появляются парами, и парами исчезают. Мы как вязальщицы делаем всё, чтобы каждый прожил интересную, радостную жизнь, и не важно, насколько долгой или короткой она окажется. Но человек рождён свободным, поэтому у него всегда должно быть право выбора. И он этот выбор делает каждый раз, когда укрывается своим одеялом. Пускай человек не может его увидеть и даже не подозревает о его существовании, но именно он выбирает, под каким углом будет смотреть на то, что происходит в его жизни. Впрочем, одеяло в любой момент можно повернуть на другую сторону. Ведь стоит человеку только захотеть, и он станет счастливым. Или, наоборот, несчастным. И никто другой повлиять на это будет не в силах…
День 10
А вы умеете говорить НЕТ?
– Мам, нет. Нет. Я же говорю тебе, я не буду! Мам, ты вообще меня слышишь?!
В суете, граничащей с паникой, Вера бегала по комнате, прижав телефон плечом к уху. Она срывала с вешалок в шкафу одно за другим платья и небрежно бросала их неровной кучей в большую спортивную сумку.
– Мам, какая квартира? Какая машина, ты о чём вообще? Да мне плевать, сколько у него денег! Пусть он ими всеми подавится, а я больше ни на одну ночь в этом доме не останусь!
Вслед за платьями в сумку отправились футболки с джинсами и свитерами. Вера изо всех сил старалась, чтобы её голос не задрожал. Она буквально задыхалась от обиды, и слëзы упрямо подступали к горлу, но меньше всего Вере хотелось, чтобы мать услышала её шмыганье носом.
– Мам, да не в жене его дело! Ей на меня наплевать, как и мне на неё. Хотя, помяни моё слово, если она тоже от него не свалит, о ней вскоре вся страна заговорит в прошедшем времени…
Вера ворвалась в ванную комнату словно фурия и даже не заметила, как ударилась коленом о дверной косяк. Она поднесла к полке у зеркала вторую сумку, чуть меньше первой, и смахнула в неё рукой все баночки с кремами и косметикой. Посмотрела на своё отражение – слёзы вовсю катились из глаз, но их почти не было видно на фиолетово-жёлтом лице. Вера, тихонько застонав от боли, промокнула распухшие щёки салфеткой, закинула вслед за косметикой фен и выбежала обратно в зал.
– Мам, мне вот честно плевать, что вы с отцом думаете – это не у вас фарш вместо половины лица! И рëбра
