в халатеНа запах приползли,
Василию в Умате
Отрезали pipi.
Мы не могли, хоть тресни,
Рулить своей судьбой,
Отсюда наши песни —
Тоскливый волчий вой.
18. Песнь восемнадцатая
О хитроумном устроении хитромудрого Мсковского государства и о дотошном сбирании чужих земель Иваном Очередным.
О горняя нирвана!
Мы взяли ревеню,
Узревши Иоанна
Сто Третьего клешню.
Как только эта цаца,
Мослы спустив с печи,
Начнет зубами клацать —
Хоть караул кричи!
(Могу отбросить орды!
Мне это по плечу!
Но строить Рим Четвёртый?
Я… Третий – не хочу!)
О век ужасный адов!
Московский альгвазил
Брать пленных депутатов
В заложники любил.
– Народ!
Стоять!
Не дрейфить!
Помазник у руля!
В Московском Третьем Рейхе
Я – Государь Всея!
Хоть и весьма далече
Аж триста лет подряд
Сбираются на Вече,
Начальство тормошат!
Развратная картина!
Но коли захочу,
У наглого павлина
Я хвост укорочу!
Я этим вставлю рожны!
Проверю их дела! —
Лик дикий, безнадёжный
Москва приобрела…
А вот и Дума!
Мимо!
Скорей под отчий кров
От своры подхалимов,
Врунов и молчунов.
Скажу вам не в обиду:
«Для друга и врага
Один почётный титул —
Царюревый слуга!»
Играть не будем в прятки!
Все вместе возопим:
«Простой вопрос без взятки
В России нерешим!»
Увы, мир одинаков,
И я рыдать готов
Пред ложью думских дьяков —
Сверхалчных, злых котов.
Бродили, кичась саном,
Нувориши вдоль гряд
С до блеска бритым чаном
И бородой до пят.
Мы знали: пряник сладок,
Коль сам стремится в рот
И мерили достаток
Тем, сколь велик живот!
Цвет лиц смоваров медных
И этот алчный взгляд
О подлости бессмертных
Столь явно говорят,
Что спор здесь неуместен…
Где властвует ворьё,
Кто прям и добр, и честен —
Тому здесь не житьё!
День гас.
Дома,
Соборы,
Остроги
И ларьки
Скрывались за запоры,
Тесовые заборы,
Задвижки
И замки.
Радетеля и друга
Забыв во тьме ночной,
Голодная прислуга
Сбиралась на разбой.
Читатель мой! На веру
Прими разбойный суд:
То в горнице насерут,
То сени подожгут!
В проулках недоумки
(О стрёмные миры!)
Ножами рвали сумки
У дам
