о низкие своды пещеры. Одно из них мелькает белизной, другое – чернее ночи. Она непроизвольно взмахивает ими – и от порыва ветра свечи разом угасают…
Отблески света ещё некоторое время мечутся под сводами. И наступает непроглядная тьма. Как ни странно, идти становится легче. Да и зачем ей свет? Дорога-то одна. Она не думает о том, что где-то может быть развилка, и она пройдет мимо, не заметив нужного поворота. Где-то в подсознании звучит голос – дорога всего одна. Крылья продолжают мешать.
Она представляет, как они превращаются в пыль. Исчезают, сливаясь с мраком. Они действительно исчезают, растворяясь в туманной, тёмной дымке…
Она идет. Не оглядываясь. Под ногами продолжает что-то хлюпать. Она не замечает. Это что-то – тёплое и приятное на ощупь. Совершенно не страшное. Нужен свет, чтобы увидеть извивающиеся липкие щупальца… Нужен мрак, чтобы их не видеть…
Свет брезжит где-то впереди. Кто-то все же провел её по запутанному подземному лабиринту. Вывел куда нужно. Куда нужно? Она не знала. Просто шла. Лучи солнца высветили неприглядную картину вокруг. Она увидела – и ужаснулась. А если бы видела раньше – прошла бы? Наверное, нет. Во всем присутствовал смысл. Невидимый, непостижимый смысл, открывший ей путь на воздух…
Вера вышла на зеленую лужайку. Бескрайний простор. Синее небо. Она шла дальше. Древние языческие капища. Православные храмы.
Потёртые от времени, пропитанные звоном колоколов, свободные от людей и распахнутые для них Богом. Свободные от условностей. От правил. На ней не было платка. Только белое, до земли, платье. Всё заляпанное грязью.
Она не рискнула зайти в храм. На ней не было платка. Снова условности… И она в их плену.
Шла дальше, как сквозь пелену, мимо мечети и синагоги. Мимо буддийских дацанов. Шла к руинам, не подвластным времени развалинам древнейших цивилизаций…
Он встретил её здесь, под тенью древней оливы. На лбу у него выступили капельки пота. Как от долгой и утомительной работы. Рядом протекал ручей. Воин оборвал ей подол платья до той длины, где не было следов грязи, умыл в ручье её ноги и обтёр их. На нём было одеяние легионера римской империи, насколько позволяли судить её смутные познания в истории.
Он прижал девушку к себе. Её одежды таяли. Сливались с воздухом. Растворялись в сиянии солнца. По венам струилась раскалённая лава. Сколько ни бегай, – от себя не убежишь. Её природа, подобно древнему вулкану, который спал, – и вот теперь он набирает силу… Лава давила изнутри, готовая вылиться наружу и сжечь всё живое вокруг…
Он целовал её. Долго и нежно.
Вера проснулась. Кто-то стучал в дверь. Она решила, что это Люба, и открыла, даже не спросив, кто.
Это был он. Император Рима.
Вера очутилась перед ним в одной белой футболке, наполовину сползшей с плеча, растрёпанная, сонная, не проснувшаяся до конца и не пришедшая в себя после ночного путешествия.
Ник улыбался.
