style="font-size:15px;"> – Фу, – Санька промокнул носовым платком свои помятые щеки и лоб. – Подонки, на чем угодно сделают свой поганый бизнес.
Я поднял на Саньку бледное, вмиг постаревшее лицо. Мне не хотелось ему отвечать, так же как и всем остальным, но я ответил.
– Спасибо, Санька. Ты иди, пожалуйста, иди.
– Но может быть… Я же понимаю, как тебе… В общем, если что…
– Иди, Санька, – прохрипел я.
Видно в моем голосе, жестах было что-то такое, что Санька больше не сопротивлялся. Только тяжело вздохнул. Вплотную приблизился ко мне. Положил свою широкую ладонь на мое плечо, слегка его пожал и быстрым шагом вышел из комнаты.
Я облегченно вздохнул. Мне не нужны были ни утешители, ни благодетели. И меньше всего я нуждался в Саньке. Друзья из прошлого остаются лишь в прошлом. Я вдруг отчетливо осознал, что с Санькой такое никогда не могло произойти. И Санька даже случайно не смог бы убить человека.
Боже, я же сегодня убил! В моих глазах вновь помутнело, я схватился за голову. И уже ничего больше не помнил.
Очнулся я у себя дома лишь следующим утром. И поначалу ничего не понял и не хотел понимать. И словно сквозь прозрачную пелену увидел перед собой врача и нашего капитана Леху Ветрякова. Издалека до меня донеслись их голоса.
– Ничего страшного, – бодрым голосом объявила доктор. – Пару деньков отлежится и будет как новенький. Это всего лишь шок, вызванный нервным стрессом. Это быстро проходит… Так что действительно ничего страшного.
Ей, конечно, ничего страшного, пронеслась в моей голове злая мысль. Она никого не убивала. Хотя как знать?
– Я тоже на это надеюсь, – не менее бодро ответил Леха. И мне показалось, что он немножко заигрывал с врачихой. – Сами понимаете, он – первоклассный нападающий. И такая потеря будет большим ударом для всей нашей команды. Как и для страны.
Леха не думал об убитом. И обо мне он тоже не думал. Он думал, как остаться капитаном лучшей команды. Мне даже показалось, что он до конца не осознавал, что на самом деле произошло. Да и как он мог осознавать, если это произошло не с ним.
Когда врач ушла, притворяться спящим уже не было смысла. И я громко кашлянул, чтобы привлечь внимание Ветрякова.
– О, Талька! Очухался! – радостно завопил Леха. – Умница! И врачиха – умница, все правильно говорила. Кстати, она ничего, жаль, что ты ее не видел. А глазки! Как у молодой косули. Правда, халатик, к сожалению, скрывал фигуру. Вдруг она квадратная, как у меня?
– Леха, – оборвал я его болтовню и поманил к себе пальцем. – Леха, как там, он и впрямь мертв?
Леха печально вздохнул. Хотя меньше всего на свете ему хотелось говорить о печальном. Он не любил ни сложностей, ни сложных разговоров. Куда приятнее поболтать о молоденькой врачихе.
– Ну, в общем… В общем, мертв он… Как пить дать, мертв. А что делать? Уже ничего не поделаешь, только остается
