разу в жизни не видел. Но жизнь которого уничтожил и который вот-вот может уничтожить мою, уже после своей смерти. Этого нельзя было допустить.
Я шел словно на поединок – с мертвым. И мне обязательно нужно было этот поединок выиграть. Чтобы жить дальше, никогда не оглядываясь назад, на этот трагичный матч.
На улице все таяло. Весна подступала настойчиво и, как всегда, с опозданием. Пока я пробирался между могильными плитами, порядком испачкался. Наконец увидел малочисленную кучку людей, столпившихся у свежевырытой могилы. Я остановился чуть поодаль, наугад выбрав какой-то памятник. И опустил голову, словно пришел к близкому человеку. Но этот маскарад оказался необязателен. На меня никто не обращал внимания, и украдкой можно было спокойно наблюдать за происходящим.
Народу было немного. Женщина, вся в черном, застывшая, словно каменная, и сцепившая перед собой руки. Наверное, жена. Мое сердце учащенно забилось. А рядом еще человек десять родственников или коллег в зимних пальто и шляпах, очень похожих друг на друга, даже одного роста. Вообще пришло до неприличия мало людей. И я даже обиделся за покойного. Хотя все складывалось как нельзя кстати. Пожалуй, его ни слишком любили в жизни, чтобы почтить его смерть.
Лишь один мужчина выделялся среди всех. Он был как-то ярче, выше, что ли, сильнее остальных. И даже одет по-другому. В дорогом длинном пальто. Без шапки. Его светлые волосы то и дело спадали на высокий лоб. Он единственный взял слово.
Я испугался. Мне показалось, что меня сейчас размажут по стенке. Обвинят во всех смертных грехах. И даже хотел заткнуть уши. Но я ошибся. Об убийце не было сказано ни слова. Смерть произошла в результате несчастного случая… Хорошо поставленным низким голосом, словно актер, выступающий сказал дежурные фразы о достоинствах покойного. О том, какой он был добросовестный работник, честный семьянин и просто хороший человек. Вообще, мне все это показалось пустым звуком, игрой. И я даже в душе возликовал. Этот мужчина явно не питал к Смирнову особой симпатии. Значит, у меня был шанс.
– И в конце хочу добавить, – пробасил он и встряхнул своей пышной белой шевелюрой. – Смирнов был моим единственным другом. И останется им навсегда.
Заключительные слова звучали настолько фальшиво, что мне показалось, будто это я выступаю на могиле Саньки Шмырева. Или наоборот. Мне даже подумалось, что сейчас вот-вот послышаться аплодисменты. Вместо аплодисментов раздался громкий плач и стоны. Жену Смирнова подхватили чьи-то руки. А самого Смирнова отправили на вечный покой.
Поднялся сильный ветер. Моя шляпа едва не улетела, я схватил ее двумя руками и уже не поворачивался в сторону похоронной процессии. А бессмысленным взглядом смотрел на чью-то чужую могилу, ничего не видя перед собой. В разболевшуюся голову настойчиво стучала мысль: Неужели это я? Неужели я – виновник этого сборища? Я – виновник, что на земле несвоевременно появился еще один крест? Но этого не может быть!.. Или я сойду с
