будто мы не имеем права вторгаться в личную жизнь этих людей. Это все равно что прочесть чей-нибудь дневник – ты знаешь, что не должен этого делать, но попросту не можешь удержаться.
– Боже, какими же романтичными были раньше люди, – продолжает Кэт. – Как в кино. А в наше время самый романтичный поступок, которого можно ждать от мужчины, – это чтобы он тебе пульт от телевизора подал.
Я не могу сдержать смех – ведь она права. Есть что-то старомодное в подобном проявлении чувств – должно быть, романтика и вправду умерла, во всяком случае, со мной ничего такого в жизни не случалось.
– О чем думаешь? – многозначительно смотрит на меня Кэт.
– В смысле? – Я сразу понимаю, к чему она клонит.
– Ты никогда не умела скрывать свои эмоции, Коко Суон. У тебя вечно все на лице написано! Теперь ты чувствуешь себя еще более виноватой?
Я смотрю на нее, потом снова на сумочку, которую держу в руках.
– Наверное, – соглашаюсь я.
– Послушай, тот факт, что ты нашла это письмо, еще не означает, что ты не можешь оставить себе сумочку. Это вообще не имеет никакого значения!
Я киваю, но на душе у меня скребут кошки. А что, если в том, что я нашла сумочку – а вместе с ней и письмо, – есть какой-то сакральный смысл? Что, если я даже представить себе не могу, куда приведет меня эта находка?
5
На следующее утро Рут усаживается напротив меня за прилавком. Перед нами лежит письмо, которое я обнаружила в сумочке. Вечером, когда мы с Кэт разошлись, я помчалась домой, сгорая от желания рассказать обо всем Рут, но дома меня ждала только записка, в которой было сказано, что дома моя бабушка ночевать сегодня не будет и что ее телефон останется включенным на случай, если она мне понадобится. Больше никаких объяснений – догадываюсь, что она осталась у Карла, чтобы… ну, не важно, чем они там собираются заниматься. Я все же сдержалась и не стала звонить ей сразу, в ту же минуту, чтобы потребовать немедленного ее возвращения, так что о находке рассказала уже позднее.
– И что ты обо всем этом думаешь? – спрашиваю я ее, делая глоток чая из любимой старинной чашки кремового цвета, украшенной оригинальным орнаментом из розочек.
– Знаешь, я все еще не могу поверить, что это происходит с нами на самом деле, – признается она.
– Согласна! Это какое-то безумие. Сначала я нахожу эту сумочку на дне коробки с хламом – а теперь это… В голове не укладывается.
– Должна сказать, такого на моей памяти еще не случалось – за все те долгие годы, что я работаю в этом бизнесе, – качает головой Рут. – Да, находили всякое: старые фотографии, интригующие записи на полях книг, заставлявшие задуматься. Помню, однажды я даже нашла драгоценную бриллиантовую сережку – одну, без пары – в кармане старого мехового пальто, купленного для перепродажи. Но это… совсем другое дело.
– Интересно, почему ему пришлось оставить ее, – задумчиво говорю я. – В 1956 году где-нибудь воевали? Может, он был солдатом и ему пришлось отправиться за
