чтобы я бродил ночами по кладбищу? – у Остина была вредная привычка время от времени чрезмерно удивлять меня.
– Нет, почему ночами? Ворота в другой мир открываются в сумерки.
– Почему в сумерки?
– Ну, как тебе сказать… Есть день, есть ночь. А сумерки – ни то ни сё. Ни силы света, ни силы тьмы не владеют ими. Поэтому именно в сумерки и легче всего пройти в другой мир. Вообще, любое «ни то ни сё» куда-нибудь да ведет. Берег реки (не зря ведь тролли под мостами жили), сумерки, кладбищенская ограда, Хеллоуин, когда одно время уже закончилось, а другое еще не наступило. Или смех, например…
– Смех-то здесь причем?
– Смешно то, – с готовностью начал Остин, – что содержит в себе парадокс. Два образа мысли, которые противоречат друг другу. А между этими мыслями есть пространство, которое не принадлежит ни одной из них, и именно там есть проход в нечто иное. Тебе нужно быть веселее, друг мой. С таким выражением на лице ты уж точно ничего не найдешь!
– Ты сейчас говоришь правду или хитришь?
– Я говорю правду, даже когда хитрю, – улыбнулся Остин.
Я ступил на мост и почувствовал, как он вздрогнул. Проносящиеся автомобили заставляли этого железного монстра трепетать, как трепещет юная девушка, открывающая неожиданное письмо. Я поежился от ночного холода. Луна уже спряталась где-то там, за пределами города, и почти сразу же облака затянули ставшее бесполезным небо. Я медленно брел сквозь металлические колонны и растяжки. Огни моста делали его похожим на большой уставший пароход, плывущий по волнам светящегося планктона. Подойдя к перилам, я взглянул вниз. Темная неспокойная вода поглощала всю стройную и продуманную систему огоньков, превращая их в беспорядочно суетящиеся искры. Оглядевшись, я увидел наконец то, что искал: квадратный люк с холодной железной ручкой. Приподняв тяжелую крышку, я, тщетно стараясь не испачкать плащ, спустился вниз. Ночная тишина города притворилась тишиной замкнутого пространства. Я нашел в кармане фонарик, вытащил его и бросил сонный кружок света к своим ногам. Мост снова вздрогнул, но всё же разрешил мне ощупать светлым пятнышком свою душу.
Ничего неожиданного не оказалось в этой душе. Ржавая пустота, металлические балки, тонкая жесть под ногами. «Совсем с ума сошел, – подумал я о себе. – Неужто и вправду я ожидал увидеть под мостом троллей?» Я попытался прочувствовать всю нелепость этого предположения, но не ощутил внутри себя вообще ничего. Только ржавчина и пустота.
Луч фонарика неожиданно зацепился за край еще одного люка. В недоумении я открыл его и увидел далеко под собой черную рябь речной воды. Было полным безумием спускаться в это отверстие, но это безумие также оставило меня безучастным. Я сел на край дыры, спустил ноги и попытался нащупать хоть что-нибудь твердое. Неожиданно просто это удалось. Впрочем, если здесь есть люк, то как-то предполагалось через него спускаться. Довольно скоро не только мои ноги, но и все остальные части моего тела оказались подвешенными в железной паутине над равнодушно
