друг от друга работали. Водила наш уважительно качнул головой, мол, знаю, че ты…
У треугольного знака с изображением паровоза он чинно притормозил, будто пропуская железнодорожную единицу. Поезда не было. Верхушки айсбергов дымились, будто вулканы. Да и откуда ему взяться, если на путях снег высотой с хрущевский дом.
– У вас тут, наверное, и машины не угоняют? – спросил я его совсем не в тему, чтоб хоть как-то отвлечь от идиотского лихачества.
Тут он и вовсе бросил руль. Повернулся вполоборота, озарив червонным золотом зубов.
– Ну ты чипс! А куда гнать-то? Здесь и колючек по этой причине вдоль тюрем не строили. Тундра, однако. Беги волкам на потеху.
Мы вошли в «бархан» бампером, Витя вяло обернулся, словно хотел разглядеть, что там за недоразумение.
Минут через сорок, высадив Егора Петровича, оставили позади Талнах и въехали в город. Всюду трубы, трубы. Девятиэтажные дома во всех этих населенных пунктах стояли, словно на курьих ножках. Сваями они держались за мерзлую вечность. Фасады высоток были разукрашены неуклюжими детскими рисунками. На сером бетоне то и дело зацветали сады, в огромное солнце летели птицы, изламывалась радуга над рекой.
Таким способом Норильск компенсирует нехватку атмосферного тепла. А еще переулками, сооруженными в стиле южного классицизма, тропическим декором в точках общепита и бесчисленными объявлениями о том, где можно сделать африканские дреды.
О чем бы ни заходили разговоры в этих краях, они обязательно сводятся к шахтам, к медеплавильным цехам, мульдам, конвертерам, шуровкам. Я, собственно, тоже приехал провести один день в шахте под названием «Надежда». Экипировавшись в портянки, в резиновые сапоги, штаны, куртку, противогаз, каску и расписавшись за налобный фонарь, мы с мастером бригады бульдозеристов Сергеем Будановым минут пятнадцать спускались в лифте.
– Сколько еще? – спрашивал я.
– Скоро, – подбадривал мастер. – А что ты хочешь, как-никак самая глубокая могила.
– Что?
– Да эт я так.
Внизу стоял на рельсах подземный почти игрушечный поезд. Маленький остроносый машинист восседал в своем кресле, словно король троллей. На расстоянии его вытянутой руки тускло блестели электрические провода и уходили в сторону преисподней. В электровозе, как в тракторах 30-х годов, отсутствовала кабина.
– А что же у вас и локомотивное депо есть? – попытался завязать я с ним узкопрофессиональный разговор.
– Имеется, – важно сказал король троллей.
– И составители поездов?
– Конечно, – глянул он на меня юркими глазками.
– Какова же протяженность этих железных дорог?
– Пять тысяч километров, – невозмутимо ответил король.
– Вероятно, вы хотели сказать, пять сотен километров? – настаивал на точности я.
Король
