всем, кто за глаза ее оскорблял, и заставляла приветствовать ее на утренней прогулке. Ты тоже не побоялась сбежать. Нам нужно поговорить, Кортни.
– Нам не о чем разговаривать. – Лед в моем голосе прозвучал достаточно явно.
– Надо же, в Даркфелле учат говорить «нет»? – усмехнулся Герберт.
– В Даркфелле, – сладко улыбнулась я, – учат говорить лишь с теми, кто этого достоин. Извини, меня тоже ждут гости.
По лицу Герберта пробежала тень. Я знала, на какие точки нажимать, чтобы сделать больно. Я детстве много раз слушала занятнейшую историю…
О том, как подружились два мальчика: богатый подросток, сын влиятельнейшего мага в городе, и бедный сирота, несколько младше первого, продающий газеты на площади. Как их дружба из детской переросла в настоящую, крепкую, как богатый мальчик взял над младшим товарищем шефство и помог другу поступить в Хейзенвилльский колледж, как благодарный мальчик стал поверенным друга и оставался с ним до самой смерти.
Герберт, как и все, выбившиеся из низов, смертельно ненавидел упоминания о своем прошлом. Особенно от таких, как я.
В зал для приемов, где толпился народ, не пошла. Если память мне не изменяла, в малой столовой стоял небольшой бар. Туда я и направилась, чтобы выпить пару глотков хорошего коньяка, а после – собраться перед обратной дорогой. Экипаж прибудет рано утром – если я не хочу застрять в Хейзенвилле еще на сутки, придется поторопиться.
Музыка стихла лишь к полуночи, когда я уже закончила все водные процедуры и готовилась ко сну. Этот дом навевал воспоминания. Каждый звук в нем рождал десятки образов, каждый предмет – воспоминания. Я спала в своей старой комнате, и за исключением личных вещей, здесь все осталось по-прежнему. Та же темная тяжелая мебель из темного дерева, тот же дорогой эрентийский ковер, огромная кровать с мелкими подушками. Портрет мамы сняли. Кристалл после смерти отца сняла все портреты и заперла в хранилище, и это тоже стало одной из причин, по которым я уехала.
Часы лежали на столике. Надо же… когда я уехала, Кристалл оборвала все контакты, перестала давать мне деньги. Она не могла отменить содержание, назначенное отцом, но что-либо выделять сверх него категорически отказалась. Я не думала, что она включит меня в завещание, а уж тем более не думала, что Кристалл оставит часы.
Бронзовая поверхность блестела в свете лампы. Я аккуратно потрогала пальцем завитки на часах, открыла, чтобы полюбоваться. Изящная секундная стрелка неспешно завершала круг. Я уже знала, что не расстанусь с этим подарком.
На внутренней стороне крышки была какая-то гравировка. Приглядевшись, я поняла, что напоминает она беспорядочный набор букв. Странно… не сказала бы, что такое украшение пошло часам на пользу.
Над Хейзенвиллем взошла полная луна. Я поднялась, чтобы задернуть шторы. Нужно спать, иначе я рискую пропустить экипаж, ждать он не будет.
Щелчок. В полной тишине он прозвучал особенно громко, и я поняла, что доносится от часов. У меня не было дара прорицательницы,
