как река за окном – тихо, лениво, но с подспудной силой, которая чувствовалась в каждом шорохе. Аня сидела на диване, подтянув колени к груди, и смотрела на карту, найденную под дубом. Линии, нарисованные от руки, были неровными, но четкими: река, дуб, крестик у заброшенного дома. Она провела пальцем по бумаге, чувствуя шершавость старого листа, и сердце ее забилось быстрее. Ночь приближалась, а с ней – обещание Артема заехать за ней в полночь. Это было не просто приключение – это было что-то большее, что-то, что она ощущала в груди, как тепло от его взгляда.
За окном солнце клонилось к закату, окрашивая небо в розовый и золотой. Аня встала, подошла к окну и посмотрела на улицу. Дом Артема был виден вдалеке – старый, с покосившимся забором, но уютный, как будто хранил в себе тепло его рук. Она вспомнила, как он сказал: "Ты странная, Ань, но мне это нравится," и щеки ее снова запылали. Почему эти слова так задели ее? Почему его голос звучал в голове, как мелодия, которую она не могла забыть?
Аня вернулась к дивану, взяла тетрадь и открыла чистую страницу. Карандаш скользнул по бумаге, рисуя реку – темную, с легкими волнами, и дуб, раскинувший ветви, как руки, обнимающие небо. А потом – два силуэта: ее и Артема, стоящих рядом. Она добавила детали: его растрепанные волосы, ее хвост, выбившиеся пряди, его куртку, чуть приподнятую ветром. Рисунок получился живым, и Аня улыбнулась, глядя на него. Это было не просто изображение – это было чувство, которое она не могла выразить словами.
Часы пробили десять, и она поняла, что пора собираться. Аня надела джинсы, теплый свитер – серый, с мягким ворсом, который всегда успокаивал ее, – и кеды. Она посмотрела в зеркало, поправила волосы, убрала выбившуюся прядь за ухо. "Зачем я вообще волнуюсь?" – пробормотала она, но знала ответ. Ей хотелось, чтобы Артем заметил ее – не просто как новенькую, а как кого-то, кто уже стал частью его мира.
Она спустилась в гостиную, взяла рюкзак, положила в него карту, письма и тетрадь. Потом села у окна, глядя на дорогу. Время тянулось мучительно медленно, каждая минута казалась вечностью. Аня думала о том, что будет ночью – о заброшенном доме, о тайне, которую они могут найти, но больше всего о том, каково это – быть рядом с Артемом в темноте, под звездами, когда весь мир спит.
Ровно в полночь она услышала рев мотора. Аня выбежала на крыльцо, сердце колотилось, как барабан. Артем остановился у ее дома, снял шлем и посмотрел на нее. Его волосы были растрепаны, глаза блестели в свете луны, а улыбка – та самая, от которой у нее внутри все переворачивалось – была шире, чем обычно.
"Готова, кладоискательница?" – спросил он, и его голос был мягким, как ночной ветер. Он протянул ей второй шлем, и Аня заметила, что он чуть дрожит – то ли от холода, то ли от чего-то еще.
"Готова," – ответила она, надевая шлем. Она села сзади, обхватила его талию, и на этот раз не было никакой неловкости – только тепло, которое пробивалось через его куртку. Мотоцикл рванул вперед, и ветер хлестал по лицу, но Ане было все равно. Она прижалась к нему чуть ближе, чувствуя ритм его дыхания, и подумала, что этот момент – лучшее, что с ней случалось за долгое время.
Они
