словно печать равновесия.
Селарис стояла у алтаря, её пальцы скользили по его поверхности, холодной и гладкой, подобно стеклу, знающему слишком много тайн. Она чувствовала дыхание лун – мягкое, словно шёлк, от Сияющей Луны, и тяжёлое, подобно гулу земли, от Тёмной Луны. Её грудь вздымалась медленно, дыхание вырывалось паром, растворяющимся в воздухе храма, и в нём – не страх, а тревога, растущая, словно тень перед закатом. Она шептала, и её голос – мелодичный, но низкий, подобно ноте арфы, дрожащей в тишине – звучал в пустоте храма:
– Свет и тьма – две струны одной песни. Но как быть, если одна пожелает петь громче?
Сияющая Луна и Тёмная Луна парили над Кристаллионом, их свет и тень сплетались в небе, подобно нитям в руках Ледяных Ткачей, наблюдающих за городом из теней миражей. Сияющая Луна струилась сиянием, падающим на шпили, заставляя их сверкать, словно жемчуг, поймавший утренний свет, её присутствие было мягким, подобно дыханию весны, касающемуся льда. Тёмная Луна дышала мраком, стелющимся по улицам, окутывая их тенью, глубокой, словно бездна, но красивой, подобно ночи, укрывающей звёзды. Их танец был совершенен – свет не гасил тень, тень не поглощала свет, и Кристаллион сиял под их взглядом, словно драгоценность, рождённая из их любви.
Ледяные Дети и Теневые Стражи ходили по улицам, их шаги сливались в ритм, отдающийся во льду, словно сердцебиение города. Они не ссорились, не делили – они жили, подобно детям одной матери, смотрящей на них с небес. В садах звенели кристальные деревья, их листья падали, словно капли, замерзающие в воздухе, и их звон смешивался с гулом Теневых Стражей, создавая мелодию, поднимающуюся к лунам, словно гимн их союзу.
Селарис стояла на ступенях храма, её мантия струилась за ней, подобно реке, текущей между светом и тенью, и её глаза следили за небом. Она чувствовала гармонию, но в её сердце росла тень – неясная, но острая, подобно игле, пронзающей ткань её спокойствия. Она любила обеих лун, но её душа тянулась к Сияющей Луне, к её теплу, к её свету, обещающему жизнь. И эта любовь, растущая в ней, словно цветок в морозной земле, стала первой трещиной в клятве.
Однажды ночь над Кристаллионом стала гуще, и тень Тёмной Луны легла на город, подобно плащу, укрывшему свет. Сияющая Луна отступила, её сияние побледнело, и лёд под её взглядом задрожал, словно почувствовав холод, не бывший частью гармонии. Ледяные Дети подняли головы, их голоса стихли, и их глаза – голубые, словно кристаллы – наполнились тревогой. Теневые Стражи замерли, их алые глаза вспыхнули ярче, и их шаги стали громче, подобно рёву, ждущему своего часа.
Селарис вышла из храма, её посох звенел, касаясь льда, и её взгляд устремился к небу. Она видела, как тень Тёмной Луны росла, как её мрак становился глубже, и чувствовала, как её сердце сжималось, словно лёд под солнцем. Она шептала, и её голос дрожал, подобно струне, натянутой до предела:
– Сёстры, не забывайте свою песню. Свет и тьма – одно дыхание.
Но
